Посейдон

Робин Шелби изобрел новую игру. Он клал на столик круглую булочку, придерживая ее пальцами, а когда судно начинало кренить на левый борт, отпускал и с восторгом наблюдал за ней: катясь, как колобок, она достигала края столика и останавливалась, удерживаемая специальной сеткой.

«Посейдон» начал крениться влево, и этому, казалось, не будет конца. Сейчас угол наклона судна был таким острым, что даже булочка Робина, перепрыгнув через сетку, слетела на пол. Все предметы в обеденном зале, не прикрученные к полу, пришли в движение. Перезванивались тарелки, ножи, вилки и стаканы, сталкиваясь один с другим и с деревянными бортиками по краям столиков. К этой диковинной музыке присоединялось побрякивание разноцветных игрушек, украшавших рождественскую елку.

Пятнадцатифутовая лесная красавица стояла в кадке с песком, надежно привинченным к полу зала, но на этот раз и она угрожающе накренилась вместе с «Посейдоном», который, казалось, уже никогда не выпрямится.

— Мэнни, ты только посмотри! — в ужасе воскликнула Белль Роузен.

За их окном, всегда такое голубое и беззаботное, золоченное солнцем море, подступило к самому стеклу, к которому наклонилась чета Роузен вместе со своими стульями. Белль вцепилась в край столика так, что кольца врезались в ее короткие и толстые пальцы.

Робин перестал веселиться. Мальчик понял, что это уже становится не игрой. Он не на шутку перепугался и не закричал ни «Ух ты!», ни «Вот здорово!», а только ухватился за свой стул, чтобы не свалиться, и выжидающе посмотрел на отца. За столом воцарилась тишина. Лицо Мюллера тут же покрылось красными пятнами, когда его придавило к стеклу окна. Он был уверен, что сейчас судно определенно ляжет на левый борт.

Столики в тот день обслуживали два стюарда. Петерс, более высокий и худощавый, проходя между столиками и стараясь удерживать равновесие, привычно воскликнул:

— Все в порядке, сэр!

Эйкру, его напарнику, пришлось ухватиться за спинку ближайшего стула. Однако он тоже успел при этом произнести:

— Наш пароход обязательно выпрямится. Так всегда бывает, поверьте! Мы уже привыкли.

Казалось, огромное судно никогда еще не стонало и не скрипело так натужно, как в этот раз, медленно, через силу, выпрямляясь. Море, так близко смотревшее в окна левого борта, опять отодвинулось, и его место заняло голубое небо с протянувшимися по нему перистыми облаками. Восстановивший равновесие пароход теперь чуть клонился вправо. Тарелки и приборы на столиках послушно заняли прежние места.

В зале появился стюард с совком и щеткой. Он быстро принялся убирать золотистые и серебряные осколки упавших с елки стеклянных шаров.

— Боже мой! — выдохнул Рого. — Вот ведь ужас какой!

Тучный мистер Роузен и его такая же пухлая супруга в тревоге смотрели на Питерса, ожидая от него объяснений.

— Послушайте, — не унимался Роузен, — скажите нам, не опасна ли вот такая качка? Нет?

— Нет, конечно, сэр, — невозмутимо отвечал стюард. — Ничуть не опасна. Мне приходилось переживать настоящие штормы в северной Атлантике, сэр, и все равно ничего страшного не происходило.

— Наш корабль не можете перевернуться, сэр, — поддержал товарища Эйкр. — Он специально построен так, чтобы не переворачиваться ни при каких обстоятельствах. — С этими словами он хотел было забрать со столика мистера Роузена блюдо с холодным языком, которое только что перед ним сам и поставил.

— Эй! Верните-ка мне язык! — возмутился Роузен. — Я даже попробовать его не успел!

Джеймс Мартин отметил про себя этот маленький инцидент. От его внимательных глаз, спрятанных за очками в золоченой оправе, не ускользало ничего. И когда пароход снова угрожающе накренился вбок, он увидел, как побледнели лица обоих стюардов. «Боже мой! — подумал он. — Они ведь сами насмерть перепуганы». Вслух же он сухо произнес, обращаясь к Скотту:

— Послушайте, Фрэнк, а вы сейчас молитесь за нас всех?

— Дело в том, видите ли, что я сейчас занят другим, — серьезно начал Скотт. — Я стараюсь удержать наш корабль на плаву при помощи мышц моего живота. Так сказать, использую свой брюшной пресс для всеобщего блага.

Смех за столиками на некоторое время снял напряжение. Шелби понимающе кивнул:

— Ну, если кому это под силу, так только вам!

И лишь мисс Кинсэйл осуждающе посмотрела на священника, недовольная его легкомысленным замечанием, которое показалось ей весьма неуместным.

— Кого вы пытаетесь обмануть? — раздраженно начал Мюллер, обращаясь к Питерсу. — Возможно, вам и приходилось переживать подобную качку, а вот мне почему-то нет. Что у нас сегодня тут вообще происходит? Неужели капитан не может сбавить ход, или изменить курс, или еще как-то отреагировать на этот кошмар?

Мюллер был человеком капризным. Он не хотел мириться ни с какими неудобствами и был достаточно богат, чтобы с ними бороться. Если его не устраивало обслуживание, он просто менял гостиницу или компанию, предлагавшую ему путевку. Однако теперь дело осложнялось тем, что покинуть «Посейдон» он не мог, а потому был вынужден терпеть все прихоти старого корабля.