Поселок

Роберт поворочался с боку на бок, просыпаясь окончательно. Ночная работа в лаборатории

выбили из колеи нормальной жизни и часто отдельные моменты минувших событий,

зафиксированные памятью, долго крутились в догадках, к какому сюжету они могли

принадлежать, пока испытанные временем сами по себе не определялись. Насыщенные

фантазией сюжеты переполняли голову настолько, что утром в просоночном состоянии

Роберт не сразу смог поставить все на свои места и даже не старался это сделать, путая

сновидения с яркими картинами своего воображения, наслаждаясь необыкновенным

превращением текущей жизни в новую реальность, им выдуманную.

Всплывшая сцена была явно не из «текущих» и напоминала обычный идиотский сон

минувшей ночи. Женечки рядом уже не было, она всегда вставала рано, настолько рано,

чтобы к его бодрому состоянию завтрак был бы уже готов. И, конечно же, что это было – явь

или сон – могла разрешить только она, прибавив постскриптум на предмет «что бы это могло

означать?»

– Ничего особенного, – скромненько пискнула Женечка, кладя в тарелку пюре и

приспосабливая сбоку котлету. – Просто ты в силу своего мужского темперамента немного

позаигрывал с моей мамой.

– Фантасмагория в чистом виде! – с досадой заметил Роберт, беря вилку.

– Но главное, что не придуманная тобой, а та, что на самом деле была, – добавила она,

отвернув лицо в сторону, чтобы скрыть улыбку.

– Шутить изволите? – угадав выражение на ее лице, пробубнил себе под нос Роберт.

– Ну почему же… действительно так и было, – сказала она, наталкивая полный рот, чтобы

не выдать себя откровенным смехом.

Роберт перестал жевать и застыл, внимательно рассматривая лицо жены. Женечка

демонстративно повернулась на откровенное обозрение и сделала ироничный

вопросительный взгляд. Теперь стало совершенно ясно, что и на самом деле он подзалетел на

12

«интимных отношениях» с тещей, что это не его бредовая фантазия и даже не сон и как он

будет смотреть теще в глаза – совершенно не понятно. Все ярче осознавая свой позор, он

медленно сгорал от стыда…

– Как же так?!

– Очень просто.

– Так ведь ты же всегда там сидела!

– А когда ты вернулся, уже не сидела. Мы с мамой поменялись местами. Ей там лучше

видно.

– И ты промолчала…

– А мне было интересно, как ты отреагируешь на другую женщину.

– Ну и как? – с досадой спросил он.

– Не адекватно.

– То есть?

– Стал обнимать так же ласково, как и меня.

– И что это означает?

Женечка пропустила вопрос мимо, а минутой позже задала встречный вопрос и в голосе

чувствовалась настороженность:

– Можно тебя спросить?..

– Ты уже спросила.

– Нет, правда. Это для меня имеет большое значение…

– С женой я развелся по самой банальной причине, милая. Тебя это интересует?

– Ты мне говорил, Роберт. Из-за несовместимости взглядов, да?

Роберт вытер салфеткой губы, сказал Женечке «спасибо, дорогая», поцеловал, и устало

отвалил на кушетку.

– Что тебя волнует?

– Просто у меня в последние годы сам по себе стал возникать вопрос: что приводит

супругов, в основном мужчин, к неожиданному беспричинному разрыву? Разлюбил, как

говорят?..

Роберт пожал плечами:

– Можно и так сказать.

– После десяти двадцатилетней любви? – Женечка с презрением взглянула на Роберта,

словно это касалось именно их с Робертом, именно между ними разрыв, и по его вине, и она,

как женщина, перекладывала всю вину на мужчину, своего супруга. В этот момент всплыла

их брачная ночь, когда после безумного соития, во время бесконечных поцелуев он услышал у

своего уха ее шепот, лишенный плоти всех человеческих тормозов: «Ты меня не бросишь, не

бросишь, да?» Получается, что бы ни случилось, а он заранее обязан на всю жизнь «не

бросать» свою жену ни под каким предлогом. Своего рода – пожизненное заключение, точнее,

законное покушение на свободу его творчества. Мысль слабо сказать тяжелая – гнетущая,

уничтожающая.

– Значит, любовь может пройти после стольких лет безукоризненных духовных

отношений? Возможно ли такое?

Роберт задумался. И в самом деле, «возможно ли такое?» Что удерживает человека от

перемены?

– Наверное, в момент выбора – что оказывается сильней.

– Что?

– Свобода творчества или любовь.

13

– Боже! Это же инквизиторство, Роберт! – Женечка грустно покивала головой кому-то за

окном. – И ты об этом так хладнокровно говоришь. Разве для тебя твое творчество не важней

моей любви?

– Почему «твоей»? – Роберт, не замечая, невольно задал обнаженный вопрос. – Я не в счет?

– и вышло действительно хладнокровно, как от пресыщенности жизнью.

Женечка это, наверное, почувствовала, и не ответила. Сам по себе его вопрос уже ответ. Он

неожиданно подтвердил догадку охлаждения чувств, незаметно пришедшего в их жизнь, и

непонятно было, как к этому нужно относиться. Так же, как и он, не придавая особого

значения, видно так бывает во всех семьях, ей не знать, она впервые замужем, а у него опыт и

не волнуется, значит, уверен в том, что так и должно быть. Чувствовалась личная вина в

неопытности, вышла очень поздно, не девочка и не женщина, и Робкерт был у нее первый.

Хотя понимала, что основная вина запоздалого создания семьи лежит на родителях, на