Поселок

– Ну, вы это, по-моему, слишком, Федор…

– Правильно: Федор. Я люблю так. Ненавижу официальности. Тем более, мы с тобой

одного возраста. Ты как женщина… что ты скажешь?.. А с другой стороны, жить с нелюбимой

– кощунство. Ведь так? Напоминает торг мяса на базаре – выгодно, невыгодно. – Он замолк,

но взглянув на нее и увидев выражение ее лица, пожалел о сказанном. А что поделаешь! Так,

может быть, лучше, чем потом. Тем более, сама Женечка, похоже, лучше него знает ситуацию

– смотрит молча, не мигая вперед на бегущее серое полотно дороги. Казалось, чего-то ждет,

веря, может быть, что вот-вот проявится в серой дымке дорожного смога очертание надежды

и тогда без слов она узнает, что не все так, как сказал Федор. А, по сути, может быть лучше с

надеждой, чем без нее. Так, оправдываясь, он за нее решил.

Федор корректно выдерживал паузу.

– Что делать?.. Черт с ним, – с легкой досадой тихо сказала она.

– Это ты сейчас так говоришь. Но я хотел расспросить тебя о другом. Не возражаешь?

– Говорите.

– Я недавно изолировал одного человека. Иначе его убил бы твой Оборотень.

– Мой? – Женечка кротко усмехнулась.

– А ты, – обрадовался Федор, – не так уж плохо выглядишь. Правильно, смотри на вещи

проще.

– Смотрю, – повторила она отрешенно.

– Так вот. Отправил я его на временное проживание в недоступную для посторонних

резервацию. Этот человек каким-то образом, тебе известный, безнадежно влюбился в тебя и

131

просил меня передать тебе свое признание. Сказал, что любит, как любил и не претендует на

взаимность. Представляешь?

– Я знаю о ком вы. Спасибо.

– Так вот, этот человек… Его зовут Юрий Владимирович.

– Знаю. Но его вид…

– Да. Он несчастен своим уродством. Но разговор пойдет не о твоей любви к нему. Скажи,

где ты его впервые встретила. Где познакомилась?

– В кафе… Нет, вначале, когда я возвращалась от Риты, он поднял мою сумочку на

остановке, из-за чего я не села в троллейбус. Я посмотрела на него, когда он встал на ноги –

красавец мужчина. Почему-то у меня кольнуло в груди. Как от испуга. Не помню, как это

произошло, но мы с ним шли вначале по Проспекту вниз, потом вверх, было такое

впечатление, будто я в него влюбилась. Я говорила с ним о всяких пустяках, и все время

заглядывала ему в лицо. Все никак не могла насмотреться.

– А как Роберт? Знал об этом?

– Нет. Я об этом случае при нем боялась даже думать. Потом мы перешли на ту сторону,

где кафе. Он пригласил зайти по чашечке кофе. Я согласилась. Все было нормально, пока не

вошли в зал. Подошли к стойке, он заказал и пока бармен готовил, велел мне идти за столик…

на тот…

– За которым вы с Робертом поминали Назарова.

– Да. Он принес два кофе и пирожное. Сел, я сделала глоток. Это был великолепный кофе.

Хотела ему об этом сказать, взглянула на него и обмерла. У меня на глазах его лицо… Лицо

красавца… начало постепенно изменяться и превратилось в то, что вы видели. Помню, чуть

было не уронила чашку. Он заметил и удивленно спросил – что со мной? Некоторое время я

не решалась ему сказать ни слова. Подумала, что вначале, когда его увидела на остановке, мне

просто померещилось его лицо настолько красивым, что не могла оторваться.

– И что ты сделала?

– Я только молча достала пудреницу, поднесла зеркальце к нему и, не говоря ни слова,

ушла.

– Вот так…

– Да. Это с моей стороны было так жестоко. Даже теперь я не могу себе этого простить. Но

тогда мною владела не брезгливость к человеку, а невольное желание показать ему его

отражение в зеркале, то, что по какой-то мистической причине с ним только что произошло.

Федор обеспокоено глянул на Женечку:

– Могу представить…

– И вас это не удивляет?

Федор, не отрываясь от дороги, кому-то улыбнулся:

– Нет. Я с этим тоже недавно познакомился.

– Это мне наказание за мнимую измену Роберту с Юрием Владимировичем.

– Ты так считаешь?

– За все нужно платить.

– И как он среагировал, не заметила?

– Нет, Федор. Тогда меня просто охватил животный страх перед непонятным. Я в панике

даже оставила ему пудреницу. На память, можно сказать…

– И больше его не видела?

– Нет. Он не пытался снова со мной встретиться. Замечала за собой слежку, а позже – и

Роберт. Хотя мне не говорил. А он, этот… Юрий… наблюдал за мной на расстоянии и был,

видно, этим счастлив.

132

Женечка умолкла и теперь уже не смотрела на дорогу, и лишь отвлеченно отслеживала

проносящиеся за окном деревья и «хрущевские пятиэтажки», с высоты моста оглядывала

внезапно открывшуюся панораму Московского проспекта.

– Да. Маловато, честно говоря. Ну что ж, будем надеяться на дальнейший с ним контакт.

– Что? – Женечка наморщила лоб, стараясь вернуться к теме разговора.

– Да это я так, о своем. А тебе большое спасибо. Если что-нибудь еще припомнишь, даже

самую мелочь, буду тебе признателен. Вот, уже приехали. – Он остановил машину возле

подъезда, откинулся на спинку кресла.

– Что я тебе хотел сказать… Ты вот что, милая, звони. Обязательно! Держи, – он положил

визитку, ей на колени. – И вот что… давай без депрессии. Если нужна поддержка, звони в

любое время. Познакомлю с моей Екатериной, будем просить тебя стать свидетелем