Поселок «Ивушка»

Я зашел в закусочную и взял себе чикенбургер с халапеньо[16], картошку фри и какой-то безвкусный чай со льдом. Я звонил и звонил этому Гейбу, но он не брал трубку и, похоже, не собирался. Ничего у меня не выходит! Перепробовал все, что мог, хватит, возвращаюсь в Эль-Пасо. Я сел в машину и вернулся в поселок «Ивушка». На кухне был включен телевизор. Я заглянул в тот угол, тетя Мэгги даже не подняла глаза. Как будто не слышала, что я вошел, хотя, конечно же, слышала. Я поднялся в розовую комнату и решил тоже включить телевизор, пока буду укладывать вещи, но вместо этого стал просматривать фотографии, которые у нее валялись по всей комнате, а я их сложил в пустую коробку от куклы и задвинул под кровать. На снимках столько людей, которых я ни разу не видел, — и никого из моей семьи: ни ма, ни отца. Главное, ма! А ведь она целыми днями только о Мэгги и говорила! Даже если ей и завидовала, всегда восхищалась сестрой, считала ее идеалом и мечтала жить такой же жизнью. Я даже не знал, стоит ли рассказывать об этом ма, когда вернусь. Столько фотографий, столько разных людей, столько каких-то семей, а из нашей — никого. И где она их только нашла?

Тут я услышал, как машина Мэгги выезжает из гаража: открылись и закрылись автоматические ворота. Ее комната была как раз над гаражом, так что я побежал посмотреть из окна — да, это была она. Было уже поздно и совсем темно, но она оставила свет возле кровати, и там я увидел такое… никто, уверен, такого еще не видел. Целая куча денег! Купюры не в пачках, а просто навалены горой мятых бумажек. И каждая бумажка смята по-своему, не так, как другие. А горка немаленькая — наверно, с рождественский пирог… нет, пожалуй, свадебный. Огромная — и в высоту, и в ширину. Поначалу я просто глазел на эту кучу, даже когда подошел поближе. Боялся случайно задеть. Деньги лежали у самого края кровати, поэтому я опустился на колени, как будто собирался молиться, но на самом деле только хотел рассмотреть поближе. Темно ведь было. Я все не мог поверить глазам. Купюры только стодолларовые. Невозможно было представить, сколько стодолларовых купюр в такой куче. Я, если б и захотел, не сумел бы сосчитать. Наверное, от нервов: она ведь не знает, что я здесь. А может, ошалел от такой кучи денег. Я стал высматривать, нет ли купюр помельче, — похоже, что не было, я ни одной не увидел. Она небось и не знает, сколько их здесь, разве такое сочтешь. Сотни сотен. Видно хранила их в продуктовой сумке, а потом вывалила на кровать. Я протянул руку и подцепил одну — аккуратно, с самого верха. Все не мог поверить, что она настоящая: разве у кого-нибудь может быть их столько, да еще в таком виде? Потом призадумался. И решился. Взял пять бумажек. Ведь она все равно не узнает! Куча осталась точно такой же, как раньше. Все равно, как если б я взял пять одноцентовых монеток из доверху заполненной банки. Я вернулся в розовую комнату. Первым делом собрал шмотье, покидал в кучу и стал укладывать чемодан. Я и так уже хотел уехать, просто у меня не было денег. А раз у нее их зашибись сколько… ну давай же, двигай! Никогда я еще не был в такой растерянности, мысли разбегались, уж не знаю, как долго я их собирал. Нет, нельзя вот так от нее убегать. Надо подождать день-другой, но при первой возможности сказать ей, что я решил вернуться домой, раз все равно здесь ничего не выходит. Может, послезавтра. Не знаю, сколько прошло времени. Я боялся, что она вернется с минуты на минуту. Нет, не могу я так поступить. Деньги уже были расправлены, но я снова смял три бумажки, бросился обратно и… куча нисколько не изменилась — что с ними, что без них. Я надеялся, что теперь мне станет легче, — и, действительно, немного полегчало. Деньги на бензин, сказал я себе. Их хватит до самого Эль-Пасо и, значит, не придется просить взаймы. Вроде, успокоился — но ненадолго. До «Поселка ‘Ивушка’» я не делал ничего подобного. Я старался мыслить логически. Все равно она не узнает. Никогда не узнает…

Заработали автоматические ворота. Вот и все. Думать теперь нечего. Я закрыл дверь розовой комнаты, включил телевизор и сел на кровать, как будто это был диван. Телевизор я не смотрел и не слушал, а прислушивался, что делает она. Сначала мне показалось, что она в кухне. Потом — на лестнице. И вдруг она постучала в дверь.

Я вскочил и одновременно крикнул: «Да, да!»

Она заговорила не сразу:

— И правда, у меня их столько… Свихнуться можно, верно?

Я даже не понял, о чем она. В руке у меня почему-то была ее кукла.

— Это она случайно упала с полки, а я, видать, плохо ее положил обратно. — Я бросил куклу на кровать.

— Ну-у, видно, ты ей понравился, — пошутила тетя Мэгги.

Я опустил голову, больше от стыда, чем от смущения. Посмотрел на куклу, как будто пожалел, что так нехорошо с ней обошелся.

— Должна перед тобой извиниться, — сказала тетя Мэгги.

— За что?

— За сегодня. Я была вся на нервах из-за Лорены.

— Понимаю. Как же иначе. Жаль, что так получилось.

— Закрыть или оставить открытой? — Это она про дверь спальни.

— Да можно закрыть.