Поселок на краю Галактики

— Отгул взял, гражданин начальник, — дерзко ответил Леший. — За ударный труд.

— А пьешь на что? Ты зарплату в этом месяце не получал.

— На свои пью, не ворую.

— Кто это был тут с вами?

— Не знаю. В стукачи к тебе еще не записывался.

Преследовать «чужинца» — так издавна называли в этих краях всех, кто приходил не с добром (и так мысленно нарек эту нелюдь Баловнев) — не имело смысла. В густо заросшем бузиной, диким шиповником и лопухами овраге могла скрытно сосредоточиться пехотная рота, и искать там кого-нибудь в летнее время было то же самое, что вычерпывать решетом воду. Приходилось довольствоваться малым.

— Пойдешь со мной, Лешков. Давно пора на тебя акт за пьянку составить…

В клуб на лекцию собралось человек тридцать, в основном члены местного общества книголюбов, билеты которым были навязаны в качестве приложения к двухтомнику Михаила Зощенко, да активисты клуба любителей фантастики «Дюза», ради такого случая нагрянувшие из областного центра. Эти последние сразу же вызвали у Баловнева искреннюю и глубокую жалость, которую он испытывал ко всем людям, помешанным на какой-нибудь одной идее, будь то филателия, футбол, бабы или изобретение вечного двигателя… Были здесь немолодые экзальтированные девицы, искавшие в клубе суррогат семейного счастья, были бородатые мальчики богемного вида, был даже один вполне приличного облика гражданин, в прошлом передовик производства и член месткома, утративший доверие коллектива после того, как страстно увлекся фантастикой. Почти все они сжимали в руках папки с романами собственного сочинения, отличавшимися от опуса мэтра только тем, что пионера звали не Петя, а Митя, а собачку не Тузиком, а Дружком. Лишь наиболее смелые из авторов решились вместо космонавта Волгина отправить в полет человекообразного робота В 44—25 МБ, и девушке Вале не осталось ничего другого, как изливать свои нежные чувства на престарелого профессора, который по этой причине все время пил дистиллированную воду и надтреснутым голосом пел, запершись в лаборатории: «Почему ты мне не встретилась, юная, нежная, в те года мои далекие…»

Сам писатель — очень хорошо упитанный мужчина с козлиной бородкой и благостным выражением лица — в это время доедал бутерброд, сидя вполоборота к залу. Сие, очевидно, должно было означать, что, целиком занятый титаническим трудом по пропаганде идеи скорого и неизбежного контакта с внеземной цивилизацией, он не имеет даже возможности регулярно питаться. Первые слова гостя, после того как он вытер пухлые губы и взошел на трибуну, были таковы:

— Что-то… кхе-кхе… негусто в зале. Когда я эту лекцию в Сарапуле читал, желающие на футбольном поле не уместились. Но тем не менее — приступим.

Хотя Баловнев все полтора часа добросовестно напрягал внимание, лекция прошла как бы мимо его сознания. Ухватить ее смысл было так же трудно, как голой рукой поймать угря. Речь шла об Атлантиде, египетских пирамидах, календаре майя, парапсихологии, Бермудском треугольнике, реликтовом излучении и многом другом. Факты были перемешаны с малоубедительными гипотезами, путаными показаниями очевидцев и всякими вольными домыслами. Публика ахала, охала и под конец разразилась рукоплесканиями, как будто это сам лектор присутствовал при высадке инопланетян в бразильской сельве и вежливо здоровался с их предводителем за переднюю конечность.

Когда наступило время задавать вопросы, таковых почти не оказалось. Местные книголюбы молчали, подавленные известиями о скором прибытии на Землю летающих тарелочек с зелеными человечками (Баловнев даже предположил, что завтра в магазинах может начаться соляной, спичечный и керосиновый бум), а доморощенных фантастов интересовали главным образом секреты литературного процесса да возможный размер гонораров.

Инженера душ человеческих ожидала койка в восьмиместном номере поселковой гостиницы, все коммунальные удобства которой располагались на заднем дворе, среди дремучих зарослей бурьяна. Поэтому он довольно быстро согласился переночевать и отужинать в домашней обстановке.

Угощение, выставленное Баловневым, было хоть и незамысловатым, но питательным и обильным: ветчина трех сортов, домашняя колбаса, маринованные грибы, картошка жареная со свиными шкварками и целый тазик крупно накрошенных помидоров. Заранее приготовленную бутылку коньяка Баловнев на стол не выставил, опасаясь негативной реакции гостя.

— Один живете? — спросил писатель, внимательно осмотрев кривую алюминиевую вилку.

— Один.

— Нда-а…

— Может быть, по сто грамм для знакомства? — предложил Баловнев, видя, что застольная беседа не клеится.

— Ну что же, не откажусь, — легко дал уговорить себя писатель.

— Что новенького пишете? — спросил Баловнев после второй рюмки.

— Организационная работа, знаете ли, отнимает уйму времени. Да и темы хорошей нет.

— Есть тема, — внутренне холодея, сказал Баловнев.

— Что вы говорите? — снисходительно улыбнулся гость. — Тоже фантастикой балуетесь?