Посетители

– Дело тут не столько в администрации, – сказал он, наконец, сколько во всей нации. Белый Дом намерен пережить кризис, выдержать непогоду. Может, у них и есть шанс, пока не появится информация о пришелец-домах. Дома нанесут сокрушающий удар. Пришелец-машины было тяжело выдержать самих по себе, а теперь еще и пришелец-дома…

– Да, понятно, – сказал Латроп. – Я педантично поразмыслил и понял последствия. Сначала автомобильная промышленность, а теперь и строительные компании. Доллар вообще обесценится. Кредиты закроют. Но материал нам все равно нужно давать. Хотим мы этого или нет, такую новость в карман не спрячешь.

– О публикации вопрос не стоит, – сказал Гаррисон. – Мы определенно будем это публиковать. Вопрос в том, дадим мы правительству время отреагировать или ударим прямо в лоб. Если у них будет немного времени на подготовку, они, возможно, успеют занять более выгодную позицию, нащупают почву под ногами.

– Главная проблема в том, должны мы объявлять это дело международным или нет, – сказал Латроп. – Лично я против того, чтобы впускать сюда другие страны. Если мы выдержали основной удар инопланетного вторжения, то должны воспользоваться и всеми выгодами, если таковые будут. Пришельцы сами выбрали нашу страну. Мы их сюда не звали. Почему они выбрали нас? Почему не высадились в Европе или Южной Америке? Я не знаю. И никто не знает… Но ООН подняла крик.

– Я тоже не знаю, почему все так сложилось, – сказал Гаррисон. – И я против иностранного вмешательства. Но я считаю, что правительство должно получить несколько часов для выработки какого-то решения. Оно должно иметь время обдумать ситуацию на основе ключевых сведений. Я надеюсь, они справятся с положением, если будут иметь нашу информацию. Я не знаю, что они сделают. Это не наша забота. Мы говорим о нашей ответственности в обращении с новостями. Мы должны рассматривать себя, как гражданское учреждение, и не можем совершить нечто, способное нанести вред нашей культурной системе. Мы должны отыскивать и публиковать только правду. Но есть нечто, выходящее за пределы понятия правды. Это наша сила, и этой силой мы должны пользоваться мудро, если пользоваться вообще. Если же мы погонимся за сенсацией…

– Черт побери, Джонни, – прервал его Латроп, – именно за сенсацией. Я их обожаю. Сколько ни давай сенсаций, мне все мало. Откуда нам известно, вдруг Белый Дом не сохранит нашу родную сенсацию в секрете? Что, если произойдет утечка? В Вашингтоне не бывает секретов, если только на деле не стоит гриф «секретно».

– Маловероятно, что они проговорятся, – ответил Гаррисон. – Им нужно время, фора во времени, поэтому они будут держать язык за зубами для собственной выгоды. Им так же не выгодно проговориться, как и нам.

– Прямо не знаю, что и делать, – вздохнул Латроп, – сообщать Вашингтону или нет. Мне нужно подумать. Я переговорю с издателем.

55. На борту самолета, приближающегося к Миннеаполису

– Они хотят превратить их в остров гладких злых великанов, которые спустились с неба, чтобы приносить нам вред, – сказала Кэт. – Но я же знаю, что это не так. Я добровольно дотронулась до Сто Первой… Я имею в виду, не только до ее поверхности, но и до ее живого духа, который скрывается под оболочкой. И когда я сказала об этом президенту, он выразил живейший интерес. Он сам мне сказал, что ему это очень интересно. Но в действительности ему не было интересно. И всем остальным тоже. Они могут думать только о своей драгоценной экономике и о том, что с ней будет теперь. Конечно, они хотели бы найти способ поговорить с пришельцами, но только затем, чтобы попросить их перестать делать то, что они делают.

– Ты должна понять, в каком положении сейчас президент, – сказал Джерри. – Ты должна понять, с чем столкнулась администрация.

– А тебе не приходило в голову, – сказала Кэт, – что президент может ошибаться, что все мы можем ошибаться? Что вся жизнь, которую мы ведем – все это совершенно неправильно и длится уже довольно долгий срок.

– Ну, естественно, – проговорил Джерри, – мы всегда делаем ошибки…