Читаем Пошатнувшийся трон. Правда о покушениях на Александра III полностью

Внешне Владимир Ульянов мало походил на своего брата: если Александр был черноволос, то у Владимира волосы на голове были рыжеватые. Голову Александра украшала роскошная шевелюра, а у Владимира к 24 годам уже обозначилась лысина. Словом, внешне это были совершенно два разных человека. Не внешность, конечно, выделяла этого человека из общей массы, и даже не родство с известным «террористом», а цель, с которой молодой человек прибыл в столицу. К своим 24 годам он имел за плечами оконченную с золотой медалью гимназию, диплом юриста первой степени, полученный на основании результатов экстерна в Петербургском университете и небольшую юридическую практику в качестве помощника присяжного поверенного. Даже по нынешним временам список впечатляющий. Кроме перечисленных внешних признаков, Владимир Ульянов успел досконально познакомиться с трудами известного исследователя капитализма Карла Маркса. Прочитав и проанализировав особенности капиталистического способа производства, изложенные в трудах Маркса, Ульянов пришел к неожиданному для себя выводу. В формулах Маркса явно просматривался ключ к решению проблемы, занимавшей голову молодого юриста. Проблема, к решению которой присматривался Ульянов, была на первый взгляд нерешаемой: опрокинуть и развалить государственный строй в стране, в которой он сам проживал. Однако ключ к решению явно существовал, и Маркс на него указывал, без сомнения. Некоторые сомнения все же были и требовали тщательной проверки. За этим и явился в Петербург провинциальный юрист Владимир Ульянов.

Романовы, занятые своими повседневными хлопотами, и не заметили появления у себя под боком такого опасного человека. Между тем заметить его уже тогда в далеком 1894 году стоило. Стоило и оценить заложенный в этом человеке потенциал. Роскошной компании великих князей вместе с их занятыми дворцовыми интригами женами и в голову не могло прийти, что какой-то провинциальный юрист может представлять малейшую опасность. Новоявленный император Николай II хотя и был на два года старше юриста Ульянова, но по своему развитию уступал ему, как гимназист профессору. В таком неравном во всех отношениях положении император Николай II и юрист Ульянов находились вплоть до 1917 года, когда главное преимущество одного из них стало фатальным.

Библиография

Вместо предисловия

1. Манфред А. З. Наполеон. М., 2002.

2. Памяти Александра Николаевича Савина. 1873–1923 гг. // Труды института истории: сб. статей. Вып. 1. М., 1926.

Часть I

Глава 1

3. Валуев П. А. Дневник 1877–1884. Пг., 1919.

4. К. П. Победоносцев и его корреспонденты. Тайный правитель России. М., 2001.

5. ГАРФ. Фонд М. Т. Лорис-Меликова. Оп. 1. Д. 143-а.

6. Кривенко В. С. В Министерстве Двора. СПб.: Нестор-История, 2006.

7. Рыженко И. Э. Александр III в Гатчине. СПб., 2011.

Глава 2

8. ГАРФ. Ф. 677 (Александр III). Оп. 1. Д. 1061.

9. На чужой стороне: сборник. Прага, 1924.

10. Княгиня Екатерина Юрьевская. Воспоминания. М., 2016.

11. Милютин Д. А. Дневник 1876–1890. М., 2009.

12. Калинин Н. Н., Земляниченко М. А. Романовы и Крым. Симферополь, 2007.

Глава 3

13. Процесс 20-ти народовольцев в 1882 г. // Былое. СПб., 1906. № 1–6.

14. ГАРФ. Ф. 112. Оп. 1. Д. 512–513.

15. ОР ГИМ. Ф. 282. Ед. хр. 396.

16. ГАРФ. Ф. 102. Оп. 1. Д. 79.

Глава 4

17. РГИА. Ф. 1280. Оп. 5. Д. 245.

18. Алексеевский равелин. Секретная государственная тюрьма России в XIX веке: сборник. Кн. 1, 2. Л., 1990.

19. Минувшие годы. СПб., 1908. № 4.

20. Прибылева-Корба А. П., Фигнер В.Н. А. Д. Михайлов. Л., 1925.

Часть II

Глава 1

21. Кудрина Ю. В. Мария Федоровна. М., 2009. С. 41.

22. Половцов А. А. Дневник государственного секретаря. Т. 1: 1883–1886 (здесь и далее цитируется Дневник).

23. Кузьмин Ю. А. Российская императорская фамилия. СПб., 2011.

Глава 2

24. Милютин Д. А. Дневник. 1882–1890. М., 2010.

25. Арапова А. П. Дневник // ИРЛИ РАН (Пушкинский дом). Отдел рукописей. Ф. 10.

26. Лукашевич И. Д. // Былое. СПб., 1917. № 1.

Перейти на страницу:

Все книги серии Дело не закрыто

Как отравили Булгакова. Яд для гения
Как отравили Булгакова. Яд для гения

Скрупулезное, насыщенное неведомыми прежде фактами и сенсациями расследование загадочных обстоятельств жизни и преждевременной гибели Булгакова, проведенное Геннадием Смолиным, заставляет пересмотреть официальную версию его смерти. Предписанное Михаилу Афанасьевичу лечение не только не помогло, но и убыстрило трагический финал его жизни. Это не было врачебной ошибкой: «коллективный Сальери» уничтожал писателя последовательно и по-иезуитски изощренно…Парадоксальным образом судьба Булгакова перекликается с историей смерти другого гения – Моцарта. Сальери европейские ученые в итоге оправдали и вышли на след подлинных отравителей. Сотрудничество с европейскими коллегами позволило автору книги заполучить локон, сбритый с головы гения в день его смерти, и передать его для нейтронно-активационного анализа в московский атомный научный центр. Наступило время обнародовать результаты проделанной работы…

Геннадий Александрович Смолин , Геннадий Смолин

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное
Смерть Сталина. Все версии. И ещё одна
Смерть Сталина. Все версии. И ещё одна

Версия насильственной смерти вождя получила огласку благодаря книге Авторханова «Загадка смерти Сталина: заговор Берия» (1976). Вначале осторожно, а затем всё уверенней историки заговорили о заговоре, связывая его с «делом врачей», планировавшейся депортацией евреев и… именем Берия. Именно его назначили и виновным за массовые репрессии, и убийцей Сталина, главой заговорщиков. Но так ли это? Предъявляла ли ему Прокуратора СССР обвинение в убийстве или подготовке к убийству «отца народов» и как восприняло это обвинение, если таковое имело место, Специальное Судебное Присутствие Верховного суда СССР?Бывает и дым без огня, если дымовую завесу устраивают мастера фальсификаций, уверен автор книги, досконально изучивший все существующие версии смерти вождя и проведший своё расследование событий, развернувшихся на сталинской даче в мартовскую ночь 1953 года.

Рафаэль Абрамович Гругман

История / Образование и наука
Пуля для Зои Федоровой, или КГБ снимает кино
Пуля для Зои Федоровой, или КГБ снимает кино

Судьба звезды советского кинематографа Зои Федоровой неординарна и противоречива, а ее убийство до сих пор не раскрыто.Арест как пособницы иностранному шпиону, положение дочери «врага народа», попытка самоубийства в лефортовском изоляторе, обвинение в шпионаже в пользу иностранных государств, долгие годы заключения в знаменитой «Владимирке» и блестящая творческая биография, правительственные награды и премии. Как это возможно?! Расследование, проведенное Федором Раззаковым, заставляет совершенно иначе взглянуть на биографию актрисы и на причины ее трагической гибели. Автор задается вопросами: случайно ли убийца, не оставивший на месте преступления почти никаких следов, «забыл» забрать с собой гильзу от немецкого пистолета «Зауэр»? Не было ли это намеком на «немецкую линию», по которой Федорова долгие годы работала на советские спецслужбы, и почему эта улика не помогла следствию выйти на преступников? Или все же помогла, но привлечь их к ответственности было невозможно?..Книга Федора Раззакова – это настоящий документальный детектив с неожиданными поворотами и сенсационными подробностями тайной жизни людей, которых знает вся страна.

Федор Ибатович Раззаков

Военное дело

Похожие книги

Медвежатник
Медвежатник

Алая роза и записка с пожеланием удачного сыска — вот и все, что извлекают из очередного взломанного сейфа московские сыщики. Медвежатник дерзок, изобретателен и неуловим. Генерал Аристов — сам сыщик от бога — пустил по его следу своих лучших агентов. Но взломщик легко уходит из хитроумных ловушек и продолжает «щелкать» сейфы как орешки. Наконец удача улабнулась сыщикам: арестована и помещена в тюрьму возлюбленная и сообщница медвежатника. Генерал понимает, что в конце концов тюрьма — это огромный сейф. Вот здесь и будут ждать взломщика его люди.

Евгений Евгеньевич Сухов , Евгений Николаевич Кукаркин , Евгений Сухов , Елена Михайловна Шевченко , Мария Станиславовна Пастухова , Николай Николаевич Шпанов

Приключения / Боевик / Детективы / Классический детектив / Криминальный детектив / История / Боевики
Психология войны в XX веке. Исторический опыт России
Психология войны в XX веке. Исторический опыт России

В своей истории Россия пережила немало вооруженных конфликтов, но именно в ХХ столетии возникает массовый социально-психологический феномен «человека воюющего». О том, как это явление отразилось в народном сознании и повлияло на судьбу нескольких поколений наших соотечественников, рассказывает эта книга. Главная ее тема — человек в экстремальных условиях войны, его мысли, чувства, поведение. Психология боя и солдатский фатализм; героический порыв и паника; особенности фронтового быта; взаимоотношения рядового и офицерского состава; взаимодействие и соперничество родов войск; роль идеологии и пропаганды; символы и мифы войны; солдатские суеверия; формирование и эволюция образа врага; феномен участия женщин в боевых действиях, — вот далеко не полный перечень проблем, которые впервые в исторической литературе раскрываются на примере всех внешних войн нашей страны в ХХ веке — от русско-японской до Афганской.Книга основана на редких архивных документах, письмах, дневниках, воспоминаниях участников войн и материалах «устной истории». Она будет интересна не только специалистам, но и всем, кому небезразлична история Отечества.* * *Книга содержит таблицы. Рекомендуется использовать читалки, поддерживающие их отображение: CoolReader 2 и 3, AlReader.

Елена Спартаковна Сенявская

История / Образование и наука / Военная история
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное