Пощады не будет

— И неужели ты хочешь, чтобы он им и оставался? — задала вполне логичный, с ее точки зрения, вопрос Эмальза.

Барон растерянно оглянулся на офицеров. Грон уже трое суток не выходил из своей палатки, а его денщик, которого они время от времени подсылали к нему, рассказывал, что Грон сидит за походным столом, устремив взгляд в одну точку, и ни на что не реагирует. Все время в одной позе. Даже ночью. Барон нерешительно повел плечами.

— Ну… нет, наверное… но я не знаю, что такое шмельцель.

Сестры переглянулись, и рыжая Линдэ высокомерно фыркнула. Ну что вообще знают эти равнинники?

— У него убили жену, — покладисто начала более терпеливая Эмальза. — Любимую жену, так?

— Ну да, — кивнул барон, все еще не понимая, к чему клонит шейкарка.

— И это его сильно ранило. Очень сильно. Но не тело, а душу, — продолжила Эмальза. — Так вот, человек с такой раной в душе не может правильно жить. Он делает глупые поступки. Он копается в своей ране. Иногда он даже хочет убить себя.

— Грон не такой, — категорично заявила Линдэ.

Эмальза бросила на сестру осуждающий взгляд.

— Я и не говорю, что он такой. Грон сильный. Но многие шмельцель такие. Ты знаешь, не так ли?

Линдэ опять фыркнула. А Эмальза снова развернулась к барону:

— Так вот, когда человек шмельцель, ему очень плохо. И он делает себе еще хуже. А разве и ему, и нам всем это нужно?

Офицеры-агберцы переглянулись. Впервые в словах шейкарок промелькнул какой-то смысл.

— И… что? — осторожно спросил барон Шамсмели.

Рыжая удивленно воззрилась на него и снова фыркнула, будто удивляясь тому, как можно быть таким тупым. Но Эмальза спокойно взяла сестру за руку и, повернувшись к барону, пояснила:

— Мы знаем, что нужно делать, чтобы человек перестал быть шмельцель. Пусти нас к Грону.

Барон сумрачно уставился на сестер. Знают… как же. Да чтобы эти ведьмы запрыгнули в постель к коннетаблю в тот момент, когда еще не остыло тело…

— Э-э, не о том думаешь! — оборвала Эмальза его мысль, точно угадав ее. — Ему сейчас никто не нужен. Никакая женщина. Даже если бы он уже согласился взять нас младшими женами, мы бы сейчас все равно не стали делить с ним постель. Пока мужчина шмельцель, этого делать нельзя. Он может совсем… — И она сделала круговой жест над головой, показывая, что может случиться со шмельцель, если он возляжет с женщинами. — Ему сейчас другое нужно. И мы знаем что.

Барон беспомощно оглянулся на своих офицеров. В глазах большинства их тихо засветилась надежда. Видеть Грона таким, каким он был в эти три дня, было невыносимо. Так, может…

Барон развернулся к шейкаркам.

— Вам… — начал он пересохшими губами. — Вам что-нибудь нужно?

— Вода, — мгновенно отозвалась рыжая.

— И бадья, — добавила Эмальза. — И чистое белье.

Барон перевел взгляд на денщика, переминающегося с ноги на ногу в нескольких шагах от них.

— Принесешь. И покажешь, — приказал он и, подняв взгляд, кивнул латникам, приказывая освободить проход.

Шейкарки молча двинулись вперед, только Линдэ раздраженно оттолкнула рукой одного из латников, убравшего копье, но не успевшего отступить в сторону. Тот с лязгом опрокинулся на спину. Но когда он, полыхнув лицом, вскочил на ноги, шейкарки уже скрылись в шатре Грона.

Где-то с полчаса все, не расходясь, наблюдали, как денщик, взяв себе в помощь пару латников, носится с ведрами от ручья к шатру, потом оба латника выволокли бадью, полную грязной воды, и на некоторое время все замерло. Затем денщик выскочил наружу и, ошалело крутя головой, двинулся в их сторону.

— Они там это… — забормотал он, приблизившись, — вина просят. Самого крепкого, какое есть.

— Вина! — возбужденно загомонили офицеры. — Зачем вина? Какого вина? А что они вообще там с ним делали?

Тут денщик густо покраснел.

— Мыли они его. Раздели, нагишом в бадью усадили и давай мыть в четыре руки. Особливо это… — Денщик запнулся.

Все напряженно подались вперед.

— Голову! — выпалил денщик. — Как вцепились пальцами ему в космы и давай их начесывать. Вкруговую. Куртки скинули, присели на корточки и давай…

— Куртки скинули? — удивленно переспросил кто-то. — Это они как, голые там, что ль?

— Да не. У них еще рубашки там, тонкие, правда. Да еще замочились. — Денщик покраснел еще сильнее, но тут же поспешно добавил: — Токмо его высочество на них никак не реагировал. Сидел будто тряпичный. Ну сначала. А как они ему голову так исчесали — вроде как слегка очухался. И как тоскливо так вздохнет… У меня аж сердце захолонуло…

Все оживленно переглянулись. Ну хоть какое-то различие с предыдущими днями.

— А энти-то сразу повеселели. И тут же вина потребовали.

Барон поспешно оглянулся, собираясь распорядиться насчет вина, но герцог Тосколла уже позаботился об этом. И вестовой уже стоял рядом с темно-бордовой бутылью кагдерийского южного, считавшегося самым крепким в Шести королевствах.

— Вот, бери.

Денщик суетливо кивнул и, схватив бутылку, рысцой метнулся к шатру…

Вернулся он через полчаса. С сияющим лицом.

— Спит! — торжественно доложил он барону.

Толпа офицеров одобрительно загудела.

— А эти? — нетерпеливо спросил барон.