«Пощады никто не желает!» АнтиЦУСИМА

— Да нет, я не про вертикальную наводку говорю. Мне показалось, что я на ручной могу наводить точнее по горизонту. Вручную башня поворачивается медленно, и можно точнее определить момент совмещения целика с мишенью. А так, на гидравлике, иногда приходится то ждать, пока цель сама влезет в прицел, то гонять влево-вправо по несколько раз. Все проскакивает, зараза…

Составление отчета было прервано донесшимся с мостика тихим матом командира миноносца капитана второго ранга Шамова:

— Это они что, совсем охренели? Вшестером атаковать колонну броненосцев днем, в лоб, да еще когда на половине кораблей давка хуже, чем в питерском трамвае утром?

Повернувшись, Тыртов увидел, что миноносцы поворачиваются к югу с явным намерением атаковать японцев. Неожиданно хлопнув его по плечу, Платон Диких огорошил его вопросом:

— Ну что, товарищ лейтенант, в орлянку будем играть или как?

— А зачем? — не понял подоплеки вопроса Тыртов.

— Так сейчас начнется такая каша, — весело проговорил Диких. — Так хоть пострелять напоследок вволю. Если угадаешь — твое носовое орудие, мое — кормовое. Все одно мы порукастее будем, чем эти пацаны-наводчики на миноносцах. Сюда, не в обиду им будет сказано, никогда нормальных командоров не присылают. Все, что получше, на крейсера да броненосцы разбираются.

— А может, у командира разрешения спросим? — вспомнил о субординации Тыртов.

— Ага, ему сейчас все равно, кто стреляет из этих пукалок. У него есть дела поважнее, не стоит его отвлекать. Ну так что, орел или решка?

Не угадавший Тыртов побежал на корму, успев услышать, как Платон матом понижает наводчика носового орудия до подносчика снарядов, заодно отчитав того за тугие маховики наводки. Как он вспоминал позднее, это был последний раз, когда он слышал голос Платона Диких.

По мере сближения русские миноносцы с каждой минутой обстреливались все сильнее, но до пуска торпед существенных повреждений не получил ни один из них. Слишком много орудий противоминной артиллерии было выбито в артиллерийском бою. Да и их расчеты на многих кораблях были не на своих местах. Кто подменял прислугу орудий более крупного калибра, уже валившуюся с ног, кто тушил пожары, а кто помогал кочегарам поддерживать пары, что при сбитых трубах тоже требует дополнительных рук. В дневном артиллерийском бою линейных кораблей расчеты мелкой артиллерии было зачастую принято использовать не по назначению. И теперь орудия на многих кораблях открыли огонь с запозданием. Но по мере пристрелки то один, то другой русский эсминец получал попадания разного калибра и разной тяжести. Как ни странно, но вызывающе идущий в атаку под контр-адмиральским флагом «Бесстрашный» проскочил через огонь почти без повреждений, потеряв только пять человек от осколков близких разрывов. Выпустив торпеду из носового аппарата, он отвернул вправо, чтобы отстреляться и из пары поворотных. Вслед за флагманом маневр дисциплинированно повторили и еще два переполненных спасенными миноносца. В момент поворота «Блестящий» получил попадание восьмидюймового снаряда с «Конго» в носовое орудие. [21]Из расчета носового орудия и находившихся на баке не уцелел никто, на мостике погибла половина всех, кто там был, включая командира корабля. Старшим из выживших на мостике оказался лейтенант с «Корейца», по приказу которого «Блестящий» шел прямо до тех пор, пока не были выпущены торпеды из кормовых аппаратов, после чего израненный корабль отвернул на запад, выходя из-под обстрела.

Полтора часа спустя, когда окончательно потерявший плавучесть «Блестящий» поднял сигнал «Терплю бедствие», к нему подошел «Алмаз». В суматохе эвакуации и переноски раненых Тыртов оторвался наконец от прицела и решил пойти поискать Платона Диких. Он слышал, что после взрыва носовое орудие так и не возобновило стрельбу, но заставлял себя верить, что его товарищ и друг просто ранен. Сейчас, доковыляв по кренящейся уже под 20 градусов палубе до носа, он понял, что наводчик носового орудия выжить не мог даже теоретически. Через полтора часа нос миноносца был красным от крови, а от носового орудия не осталось даже тумбы основания. Только дыра в палубе с торчащими бимсами. В ушах лейтенанта звучали слова георгиевского кавалера прапорщика Диких о плавности ручной наводки. Это, казалось, было последнее напутствие старшего товарища, и идея настолько крепко засела в голове молодого и упорного лейтенанта, что имела далеко идущие последствия. [22]

После пуска с трех русских эсминцев девяти торпед Того был вынужден приказать довернуть еще на два румба, чтобы избежать возможных попаданий. Теперь японские броненосцы шли уже не за «Рюриком», а скорее от него. Но атака, призванная дать поврежденным кораблям время на спасение, еще не закончилась. Тройка русских корабликов, не отягощенная спасенными с «Новика» и «Корейца», продолжала преследовать японские линкоры. На острие атаки оказался эсминец «Безупречный»…