Пощечина

Мать Гектора, разумеется, во всем обвинила его друга. «Этот Терри — животное, — кричала она. — Зачем ты водишь дружбу с мавраки [11], с черномазым, он только и знает что пить». Но они всегда были добрыми друзьями, с тех самых пор, как сели за одну парту в восьмом классе. Они продолжали дружить даже тогда, когда Терри поступил в техникум и стал осваивать искусство изготовления вывесок. Они продолжали дружить, когда Гектор поступил в университет на экономический факультет. И теперь, когда им обоим уже было за сорок, они по-прежнему дружили, по-прежнему жили в том же квартале, где росли и ходили в школу. И оба ценили свою дружбу, хотя теперь виделись редко. Терри принял ислам, взял другое имя и перестал пить, посвятив себя новой религии и своей семье. Гектор с любовью наблюдал, как его друг, взяв кока-колу у Манолиса, поблагодарил его на разговорном греческом, которому Гектор научил его, когда им обоим было по четырнадцать лет. Он знал, что сейчас его друг счастлив, как никогда в жизни. Билал больше не терял голову в приступах разрушительной ярости, больше не гробил себя и не бросал вызов смерти. Но Гектору не хватало тех вечеров, когда они пили, смеялись, слушали музыку и балдели. Жаль, что он не мог раздвоить своего приятеля. Главным образом, он хотел, чтобы это был Билал, но порой был бы не прочь провести вечер с Терри. Со времени последнего такого вечера очень много воды утекло.

Прибыли приятели Гектора, работавшие вместе с ним в Департаменте юридической помощи. Дедж нес коробку с пивом. Линна, шедшая с ним рядом, держала в руке бутылку вина. За ними молча следовал смуглый мужчина. Небритый и угрюмый, на вид он был моложе всех остальных. Гектор предположил, что ему, должно быть, лет тридцать. Лицо мужчины Гектору было знакомо. Интересно, с кем он пришел: с Деджем или с Линной? Дедж поставил коробку с пивом на газон, обнял Манолиса и по обычаю балканских народов трижды расцеловал его в щеки. Потом представил незнакомца:

— Это Ари.

Отец Гектора завел с гостем светский разговор по-гречески, но греческий Ари оставлял желать лучшего. Манолис отвернулся от него и вновь стал раздувать угли.

— Оставь, папа. До ужина полно времени.

— Нет, Маноли, за барбекю ты отвечаешь. Часа два пройдет, пока разогреется как следует.

— Видишь? — торжествующе произнес его отец. — Твоя жена умнее, чем ты. — Старик обнял невестку за плечи. Айша стиснула его руку.

— Айша, это Ари.

Гектор заметил одобрительный взгляд гостя и испытал гордость за свою жену.

— Мне знакомо твое лицо, Ари. Мы где-то встречались?

Мужчина кивнул Гектору:

— Да, мы ходим в один и тот же спортзал. — Ари показал куда-то на запад. — Там, за поворотом.

— Точно. — Теперь Гектор узнал его. Он был одним из завсегдатаев того чертового спортзала. Сам Гектор наведывался туда лишь от случая к случаю. Ограничивался утренней зарядкой; для него это было более чем достаточно. Правда, на этой неделе в спортзал сходить придется — чтобы избавиться от калорий, которые он наберет сегодня вечером. А потом на многие недели он опять будет свободен. Гектор предположил, что Ари, вероятно, из той породы ненормальных парней, для которых норткотский [12]тренажерный зал является средоточием светской жизни, где они проводят почти все свое время.

Следом прибыли друзья Айши, Рози и Гэри, со своим трехлетним сыном Хьюго. Хьюго был красивый мальчик, ангелочек. От Рози он унаследовал соломенный цвет волос и ее ясные прозрачно-голубые глаза. Смотреть на него было одно удовольствие, но Гектор с опаской относился к малышу, поскольку однажды стал свидетелем проявления его гнусного нрава. Как-то Рози с Гэри попросили их посидеть с сыном, и тот ногой ударил Айшу. Своих детей они укладывали спать строго по часам, но Хьюго не признавал дисциплины. Он визжал и орал, а когда Айша взяла его на руки и понесла в постель, стал пинаться. Он брыкался, как дикий зверь, и в итоге ногой пнул Айшу по локтю. Она вскрикнула от боли и едва не выронила малыша. Гектору хотелось швырнуть его об стену. Но он выхватил Хьюго из рук жены и, не говоря ни слова, отнес его в их спальню. Там он бросил дьяволенка на кровать и что-то грозное — что конкретно, он теперь не помнил — крикнул ему почти в ухо. Не привыкший к такому обращению, малыш съежился и заплакал. Сообразив, что он напугал ребенка, Гектор взял его на руки и стал укачивать, пока тот не заснул.

— Что пьем? — потирая руки, Гэри выжидательно смотрел на Гектора.

— Пойду принесу, — вызвался его отец. — Пива хочешь?

— Спасибо, Манни, не откажусь. Что ни дашь.

— Не беспокойся, папа, я принесу.

Гэри собирался напиться. Гэри всегда напивался. В их семье это уже стало расхожей шуткой, которую Айша, из солидарности с подругой, не одобряла. Гэри с Рози на протяжении многих лет время от времени встречали у них Рождество, и каждый раз, когда они уходили, Рози обычно пыталась поддерживать шатающегося мужа, а мать Гектора поворачивалась к другим грекам, вскидывала брови и восклицала: «Австралийцы! Что с них возьмешь?! Это у них в крови!»