Пощечина

В тот вечер они наблюдали полнолуние в Амеде. После купания в море вместе с мужем настроение у нее поднялось, но она еще его не простила. Вторую половину дня они провели по отдельности. Гектор читал и плавал, Айша отправилась на прогулку вдоль побережья по дороге, тянувшейся через четыре-пять деревень. Все жители готовились к вечернему празднику. Женщины и девушки, прячась от палящего солнца на общественной террасе, делали восхитительные разнообразные сладости и пекли пряные пирожки в дар богам и предкам. Мужчины и юноши — все в ярких туниках и треугольных головных уборах, — расположившись кругом в храмах, молились. Только самые маленькие дети бежали за Айшей, с ее помощью упражняясь в «английском» — причудливой смеси австралийских разговорных выражений и американского сленга молодежной субкультуры хип-хоп. В какой-то момент, изжарившись на солнце, она села отдохнуть у колодца, прислушиваясь к разговору женщин и детей. На нее снизошел покой, когда она наблюдала за приготовлениями к религиозному празднику. Индуистские ритуалы местных жителей казались ей привычно знакомыми и в то же время необычайно экзотическими. Воспитывалась Айша не в религиозной атмосфере — ее родители были убежденными атеистами. Их религией была демократия — индуизм со всей его сложной системой обрядов и ритуалов они воспринимали как обузу. Зато ее бабушка по отцовской линии была верующей, и в детстве Айша с радостью помогала нани ежедневно готовить сладости и молочные десерты в дар богам. Потом ее нани умерла, и религию постигла та же участь, что сказки и кукол, — детские увлечения были преданы забвению. Подслушивая сейчас разговоры балийцев, она не испытывала ни ностальгии, ни сожалений. Даже в индуистском храме в самой Индии у нее не щемило сердце от тоски по утраченному. Она просто наслаждалась безмятежностью ритуала в обществе родных. Когда солнце начало садиться, она подхватила свою сумку и быстрым шагом пошла обратно в гостиницу. Пот струился по ее лицу. Открывая калитку, она едва не налетела на спускавшуюся с крыльца юную горничную, принесшую фрукты и пирожки предкам. Айша поклонилась девушке, пробормотала «касим». Горничная положила на первую ступеньку банановый лист, чиркнула спичкой и зажгла благовония.

Гектор, голый, свернувшись калачиком, спал на кровати, похрапывая так же, как его сын. Айша опустилась коленями на постель и поцеловала мужа в плечо. Он проснулся, посмотрел ей прямо в глаза. Взгляд у него был настороженный, сияющий, обеспокоенный.

— Я прощен?

— Да.

Она его еще не простила, в душе не простила, но знала, что простит. От него исходил кислый запах потного жаркого тела. Она еще раз поцеловала его в плечо, разделась и пошла в душ. Колючий поток холодной воды дарил ощущение умиротворяющего блаженства. Она подставила лицо под струи и, выгибая шею, устремила взгляд в небо. Завернув кран, она вздрогнула: ей показалось, она слышит, что ее муж плачет. Обмотавшись полотенцем, она вернулась в спальню. Гектор, уже в шортах, стоял на балконе. Когда он повернулся к ней, на губах его играла улыбка, но она заметила, что глаза у него красные.

— Не хочешь окунуться в море перед ужином?

Она только что приняла душ, и купаться в море ей совсем не хотелось. Но она боялась, что он останется с ней, если она изъявит желание полежать немного на кровати. Разговаривать с ним ей не хотелось. Достаточно с нее признаний, просьб о прощении и откровений. Она не хотела у него спрашивать, плакал ли он.

Ужинать они пошли в тот же ресторан, где были накануне, в свой первый вечер в Амеде. Хозяин заведения, разговорчивый парень по имени Ваян, поразил их обоих своим обаянием и чувством юмора. Поначалу они решили, что он подросток, но, когда в первый вечер, поужинав, собирались покинуть ресторан, он представил им двух своих сыновей. В этот вечер еда была превосходная — вкусная, ароматная, — приготовленная женой Ваяна, не выходившей из кухни. Увидев, что они снова пришли к нему, Ваян поприветствовал их радостным смехом, вывел на берег и усадил за столик у самой воды. В полнолуние он сменил свои джинсовые шорты и поддельную футболку с логотипом «Моссимо» на традиционный церемониальный наряд. Когда они сели, им кивнули два итальянца, сидевшие за столиком прямо под пальмой. Они были молодые, загорелые почти до черноты, будто несколько месяцев провели под азиатским солнцем. Айша и Гектор заказали пиво и, откинувшись на стульях, наблюдали, как солнце исчезает за горизонтом.