Пощечина

— Когда-нибудь ты тоже станешь владыкой.

Но Рокко уже потерял интерес к разговору. Он развернулся на табурете и уткнулся взглядом в телевизор. Взял пульт, начал переключать каналы.

Сэнди перегнулась через стол и забрала у него пульт:

— После ужина посмотришь. Не отползаешь от телевизора.

— Телевизора много не бывает.

При виде негодования на лице Сэнди Гарри с сыном виновато рассмеялись.

— Ты звонил адвокату?

Рокко лег спать, а они смотрели DVD-фильм на новом плазменном телевизоре. Этот телевизор — огромный, как небольшой экран в кинотеатре, — обошелся им в кругленькую сумму, но он того стоил. Они его поместили в центре художественно оформленной стены. По обеим сторонам от экрана стояли омываемые мягким оранжевым светом гранитные плиты, по которым тихо струилась вода. Все это стоило целое состояние, зато красота какая. Загляденье. Фильм — это была какая-то скучная романтическая комедия — он почти не смотрел. Сидел перед телевизором только потому, что Сэнди держала голову у него на коленях. Чтобы не тревожить ее, он не стал тянуться за пультом. Но она сама вдруг села и приглушила звук. В ответ на ее вопрос он громко застонал.

— Звонил?

— Завтра позвоню.

Он настороженно наблюдал за женой. Сэнди редко с ним спорила. Она давно усвоила — еще с тех пор, когда они только начали встречаться, — что на прямую конфронтацию со стороны женщины он реагирует однозначно — становится упрям, как бык, никакими доводами не проймешь. Она кивнула — без улыбки.

— Позвоню.

Черт бы тебя побрал.

Она по-прежнему сомневалась, вид у нее был недовольный.

— Обещаю.

Ее лицо просветлело. Она тепло улыбнулась и, наклонившись к нему, поцеловала его в губы.

— Спасибо, детка.

Он провел пальцами по ее шее, по плечам. Она все еще была в его рубашке. Он стянул рубашку с ее плеч. Но вопрос жены выбил его из колеи, напомнил, что впереди его ждет трудовая неделя, нарушил настроение умиротворенности воскресного вечера.

— Прости, милая, притомился я что-то.

Сэнди высвободилась из его объятий, опять надела рубашку.

Он поцеловал ее в лоб. Она включила звук и снова положила голову ему на колени. Но он был слишком возбужден, чтобы сидеть спокойно. Он осторожно поднялся, подложил ей под голову подушку, подошел к бару и взял из холодильника банку пива. Побродив по дому, он остановился у спальни Рокко. Мальчик тихо посапывал, свернувшись на кровати клубочком; белая простыня скрутилась вокруг его тела. Все еще было жарко, дувший с моря слабый ветерок не приносил прохлады. Гарри глянул на икону Богородицы с Младенцем, висевшей над кроватью сына, и быстро перекрестился. Спасибо, Панагия[45], прошептал он. Одно время они с Сэнди думали, что у них никогда не будет детей. Сначала ей никак не удавалось забеременеть, потом первые три беременности окончились выкидышами. Вспомнив про страдания жены, Гарри поморщился и повторил обещание, данное Богу. Что он всегда будет оберегать и любить ее. Глядя на спящего сына, он благодарил судьбу за то, что они вместе с ней создали семью, свой домашний очаг.

И теперь вот та мразь намерена все это разрушить. Он не мог решить, кого он больше ненавидит: истеричку-жену, что шипела на него с нескрываемым презрением, пропойцу тряпку-мужа или писклявого щенка, которому он дал пощечину. Чтоб они все трое сдохли. К черту адвоката. Если у него не тонка кишка, он возьмет ружье и каждому из них всадит пулю в башку. Он знал, что эти люди — нахлебники, нытики, жалобщики. Жертвы. Из той породы, кто постоянно юлит и умоляет, чтоб им скостили цену, а когда приходит время платить, оказывается, что у них нет денег на счетах. Все средства потрачены на наркоту, курево, выпивку и прочую дрянь, которой они заполняют свое никчемное мерзкое существование. Эти люди — мусор, их следовало выбросить на помойку сразу, при рождении. Ему нужно было не пощечину дать этому гаденышу; нужно было выхватить у него биту и сломать ее об башку этого сосунка, дубасить его по башке до тех пор, пока она не превратится в кровавое месиво. Представив изуродованное лицо мальчика, почти ощущая запах крови, Гарри почувствовал себя спокойным впервые с тех пор, как Сэнди подняла вопрос об адвокате. Он глотнул пива и вернулся в гостиную. Сэнди дремала на диване. Он выключил телевизор и поднял жену на руки.

— Пора спать, — прошептал он.

Они с Сэнди проснулись в шесть, и он сразу же пошел на пляж. Он старался плавать каждое утро, даже зимой, но, если вода была нестерпимо холодной, ограничивался долгой прогулкой по берегу бухты. Сегодня утреннее небо было чистым, залив спокойным, и хотя, когда он первый раз окунулся, у него было такое ощущение, будто он получил удар под дых, уже через минуту, несколькими яростными гребками перенеся свое тело на глубину, он позабыл про холод. Когда он вернулся в дом, Рокко еще спал. Сэнди под какую-то дерьмовую музыку хиппи занималась йогой. Он принял душ, быстро проглотил на завтрак тост с кофе и прошел в комнату сына. Рокко во сне спихнул простыни на край кровати; его тело блестело от пота. Хорошо он пахнет, подумал Гарри. Пахнет невинностью и чистотой.