Пошел ты, Снежный!

И однажды точно перестанет называть меня Полли.

– Твой друг невыносим! – по-детски надув губы, пожаловалась я.

– Да, Макс такой, – согласился Петя, смеясь, – Но он правда классный. Вы еще подружитесь.

– Как тебя вообще угораздило с ним связаться? Вы совсем не похожи, – ляпнула я и вдруг поняла, что Макс, говоря его же словами, действительно не Петиного формата.

Я видела друзей своего жениха. Это сплошь богатенькие ребята при дорогущих часах и автомобилях с откидным верхом. Такие не спасают белых медведей из западни и не уплетают за обе щеки столовские котлеты. Они решают большие вопросы на кругленькие суммы и водят в рестораны длинноногих моделей с манящими дыньками в глубоком декольте.

Да, полярник прав: я тоже не формат. Может, Петя устал от людей своего круга? От фальшивых белозубых улыбок и сияющих стразов. Может, ему нужны такие неправильные, но настоящие друзья вроде меня и Снежного?

Аж челюсть свело от того, что я поставила себя в один ряд с лохматым грубияном.

– Мы с Максом вместе служили. Он еще в военкомате на Север попросился. Меня это так удивило и даже восхитило, что я тоже увязался за ним, – голос жениха стал задумчивым, словно парень блуждал по коридорам памяти, – А потом, знаешь, я спас его. Тащил на себе истекающего кровью, представляешь? Так и подружились.

– О боже, что случилось? – в ужасе я прикрыла рот ладонью, и в нос ударил неприятный запах дешевого мыла.

– На стрельбах ранили. Такой он Макс – невезучий.

Петя замолчал, и я с цветущей улыбкой на губах поспешила его подбодрить:

– Выходит, ты его удача.

– Может, и так, – охотно согласился Петя и ласково добавил: Малышка, он редко общается с такими очаровашками, как ты, поэтому ведет себя, как идиот. Включи обаяние. Ты это можешь, я знаю. Снежный еще завидовать будет, какая малышка мне досталась. – я неопределенно ухнула в трубку, и жених добавил: Скоро будем вместе, потерпи немного.

Он всерьез просит меня включить обаяние? Ну уж нет! Совет «будь с ним пожестче» нравился мне больше. Не для того Петя спасал этого проходимца, чтобы я теперь пресмыкалась перед его едкими замечаниями. Но спорить с женихом я, конечно, не стала. Пусть занимается организацией свадьбы и не переживает, что друг может прикончить его невесту на пути к долгой и счастливой жизни. Или же невеста избавится от мерзкого дружка, присосавшегося к королевской удачливости. Этот вариант нравится мне куда больше.

– Мы еще заедем к родителям твоего дорогого Снежного, – напомнила я Пете, опровергая его слова о том, что скоро мы будем вместе.

– Ах, точно! – возлюбленный, видимо, совсем об этом забыл, – Тебя ждут дремучие деревенские посиделки. Не налегай там на пироги, я слишком люблю твои стройные ножки.

– Если родственнички Макса такие же вредные – я за себя не ручаюсь, – предупредила я, и Королев тихо рассмеялся в ответ.

– Они просто слишком назойливые и совершенно не умеют держать дистанцию. А сами строят из себя недотрог,– фыркнул он, и я лишь устало вздохнула, предвкушая еще одно неприятное знакомство.

– Полли, – позвал Петя, и я, сморщив нос из-за дурацкого прозвища, все же ласково отозвалась:

– Петя?

– Я люблю тебя, – шепнул жених, и в моей груди трепыхнулась легкая паника, которая пробуждалась каждый раз, когда я слышала эти заветные три слова.

Я люблю тебя.

Так просто. Так легко. Нужно лишь открыть рот и ответить: я тоже тебя люблю. И всего-то.

Как же я ненавидела себя в моменты, когда Петя инициировал обмен признаниями! Я не могла выдавить из себя эти прекрасные слова. В голове все звучало так ровно и спокойно: «Я люблю тебя, Петя Королев». Но, стоило набрать в легкие воздух, как с губ срывалась ерунда вроде «Как это круто!» или «Спасибо тебе!».

И ведь этот святой человек не обижался, а продолжал раз за разом говорить мне о своей любви, веря, что однажды я перешагну через страх и смогу наконец рассказать о своих чувствах.

Только сегодня этого не произошло, и я по заведенной привычке ответила жениху очередной отмазкой:

– Ты такой чудесный!

– Ты тоже, родная, – без тени разочарования ответил он и, попрощавшись, сбросил вызов.

Придет время, и я смогу сказать ему, что люблю. Я знаю, это все из-за потери, которая съедает меня изнутри. Даже сейчас спустя двенадцать лет после трагедии я все еще не смогла по-настоящему принять смерть родителей. И порой мне кажется, будто после случившегося я не имею права любить.

Понимаю, это звучит глупо, и мама с папой хотели бы, чтобы я жила полноценной жизнью, но маленькая девочка внутри меня – раненая, сбитая с пути – не может найти в себе силы отпустить боль. Не может сказать «прощай».

И до тех пор, пока я не скажу «прощай» родителям, я не смогу сказать «люблю» Пете.

Пете, за которого я выхожу замуж в конце следующей недели.

Я спрыгнула с подоконника и пару раз встряхнула руками, сбрасывая накопившиеся эмоции. После разговора с женихом стало немного легче. Злость отступила, а на смену ей пришла жалость.

Бедный невезучий Макс, прозябающий молодость за полярным кругом. Вся его колкость – лишь способ защитить его собственного внутреннего мальчика от враждебного мира.