Посиделки с Олегом

– Знаешь, ты не права насчет вселенной, – лег кот рядом с батареей тотчас с нею слившись в единое целое.

Батареи отопления в их квартире были стары, чугунные, гармошкой. Дальше фразу продолжила батарея, двигая своими секциями будто ртом:

– На самом деле мироздание представляет собой рабочий стол компьютера, а люди в ней – это всего лишь выполняющие определенные функции компьютерные программы, и пользователь волен решать какую из них запустить на выполнение, а какую – закрыть.

– И что же происходит после закрытия?

– Возьми  блокнот и ручку, – ползала батарея по полу.

– Хорошо, – выполнила Диметра.

– Ложилась печатью пыльца.

– Ложилась печатью пыльца, – записала.

– Были сочными  травы.

– Были сочными травы.

– У ночи нет лица.

– У ночи нет лица.

– Оборотни подземельные правы.

– Оборотни подземельные правы.

– Какие красивые стихи, Медузочка, – подошел сзади Олег.

– Их.. Мне… Продиктовала.. – Посмотрев на стоящую неподвижно на свое месте батарею, как ей и полагалось, Диметра прервала фразу. – Не важно…

– А я так сон только что видел – закачаешься, – повел в спальню он. – Будто из стены в нешей ванной открывается выход на огромное пшеничное поле, и над ним на небе висит не одно солнце, а целых три.

– Вот это да!.. А я такое видела!

– Завтра расскажешь, нам на работу вставать. Так что спокойной ночи, милая.

– Спокойной ночи.

До конца рабочего дня Диметры оставалось полчаса, последний клиент ушел, оставалось только ввести в компьютер результаты тестов и сформировать отчет, когда раздался стук в дверь ее кабинета.

– Войдите, – удивившись, пригласила она.

Дверь в тот вечер медленно открылась, из–за нее показалась хорошо знакомая рука с тонкими длинными пальцами и аккуратно коротко постриженными ногтями, держащая огромную белую розу.

– Привет, дорогая.

Темно–синие кеды с толстыми длинными белыми шнурками, одетые без нижнего белья тонкие летние темно–синие облегающие джинсы, заканчивающиеся широким черным кожаным ремнем с большой квадратной блестяще серебристой пряжкой, чуть обнажающая и подчеркивающая плоскость живота и стоячесть сосков одетая на голое тело тонкая белая майка с красными по диагонали полосами и точно такими же  красными буквами и английскими словами разного, местами газетного шрифта, призванные скрыть расширенность зрачков, характерный прищур уберечь от света солнцезащитные очки с массивной черной  оправой и закрывающими половину лица круглыми желтыми стеклами, хорошо пепельные короткие волосы с растрепавшейся от ветра челкой, легкий мужской аромат с летними огуречными нотками, плавна грациозная походка –от Олега невозможно было оторвать взгляд.

– Любимый! Вот это сюрприз, – взяла цветок она, обняв.

– Я знал, что ты обрадуешься.

– Еще бы. Мне тут еще минут двадцать торчать. Хочешь холодного чая?

– О–о–о, с удовольствием.

– Сейчас, – налила в кружку чая с малиновым вкусом Диметра.

– Та–а–а–к, а это что такое? – вошла в кабинет полная женщина в возрасте. – Чаи в рабочее время гоняете?

– Ну, вообще–то я клиент, – быстро нашелся Олег, чтобы не подставлять любимую.

– Клиент значит? – не поверила негативно настроенная женщина, разглядывая и тот час попадая под его обаяние. – И что же Вас беспокоит?

– Ой, вызнаете, вид крови.

– Вы боитесь крови? Что ж, весьма распространенная фобия.

– Нет. Когда делаю операцию, то у меня возникает непреодолимое желание ею измазаться, попробовать ее на вкус.

– Боюсь, это не по нашей части, – указала взглядом на дверь ошарашенная женщина, после чего обратилась к Диметре, – Ты тоже можешь идти, я распечатаю отчет.

– Всего доброго, – попрощался Олег.

– И Вам не хворать.

– Твоя начальница? – повернул ключ зажигания он.

– Угу. Она не всегда такая. Просто на днях была комиссия, шерстили всю документацию.

– А–а, так это везде так, – вдавил в пол педаль газа Олег. –У нас что ни месяц, то комиссия, то линейный контроль. Ничего, сейчас расслабимся.

Здание Дома Культуры выглядело не приветливо: фасад с облупившейся краской, стоящие возле широкой лестницы пивные бутылки и окурки,  треснутые стекла, взвесь вековой пыли внутри – настоящий ад для астматиков и разного рода чистюль.

– Кай, Медуза! – воскликнул пожилой мужчина в черных сандалиях, черный костюмного типа брюках, не скрывающей пивного живота синей рубашке, старых очках в роговой оправе, подчеркивающих его седые волосы.

– Здравствуйте, Эммануил Давидович,– по–мужски подал руку Олег.

– Вы пропустили все самое интересное, осталась только «Красная шапочка».

Если окинуть взором все происходящее, то гости вечера сгруппировывались по возрастному признаку. Олег и Диметра, естественно, прибились  к компании самого пожилого гостя – организатора и бессменного руководителя  Эммануила Лихтенштейна потому что со старшим  поколением всегда было о чем подискутировать.

– Ну и как «Красная шапочка»?

– О, как же изменился мир, как же поменялись времена – вздохнул Эммануил Давидович, усаживаясь за стол напротив Олега и Диметры.

– Ерунда! Мир прежний и времена всегда одинаковые, – возразил Олег.

– Попробовали бы они в советское время выйти голышом на сцену и, извините, совокупиться.