Посланец

Утренние лучи без труда пробили камышовые стены и заставили правителя недовольно поморщиться.

— Не уходи, Посланник, — не открывая глаз, попросила Райя; голова ее покоилась у Найла на плече, а рука медленно скользила по груди.

— Мне самому не хочется уходить от тебя, милая. Я ведь так соскучился по тебе за эти месяцы. Но если я останусь, то кто освободит город Смертоносца-Повелителя от чужаков?

— Не уходи… — в последний раз, безо всякой надежды попросила она.

— Не грусти. — Найл опустился перед постелью на колени. — Мы еще увидимся. Много раз. И еще… Через пять месяцев у тебя родится сын. Никому его не отдавай, расти сама. И назови его Вайгом. Так звали моего брата.

— Хорошо, Посланник, — ничуть не удивилась надсмотрщица. Раз правитель сказал, значит, так и будет. Господин вернется к ней, придет еще не однажды. И сын родится. По имени Вайг. Раз Посланник сказал так, разве может быть иначе?

Колонна выступила сразу после легкого завтрака. Уходили налегке — вода, еда и добрая половина вещей уже ждали путников на берегу реки. За день, без единого привала, они одолели почти весь путь до устья — заночевали совсем рядом и утром вышли к прибрежным зарослям.

Увидев приближающуюся колонну, охранницы засуетились; вскоре к небу потянулись дымки костров. Навстречу выступила Сидония, отработанно поклонилась и доложила:

— Я взяла на себя смелость не строить плота, господин мой. Нам удалось найти лодки.

— Где? — удивился Найл.

— Вот они, господин мой. — Охранница показала две большие плоскодонки, качающиеся на воде. — Мне кажется, для перевозки смертоносцев они более безопасны.

— Верно, — кивнул Найл. — Но откуда они здесь?

— Вчера подъехали две лодки с людьми. Дети, ни о чем не спрашивая, накинулись на них и связали.

— Правильно сделали. Ты их похвалила?

— Да, господин мой.

— Тогда показывай пленных.

Захваченные лежали в зарослях, а неподалеку маячили гордые собой подростки. Попавшихся оказалось восемь человек. Один — пожилой мужчина с большой окладистой бородой; другой — лет тридцати, с тоненькими усиками; кроме них — девушка и пятеро молодых парней. Все так плотно замотаны паутиной, что одежды разглядеть невозможно.

Бородатый пребывал в отчаянии, причем большей частью боялся не за себя, а за внучку, с которой эти дикари вот-вот начнут вытворять самое страшное. Сама девчонка тряслась от ужаса и готова была удовлетворить все пожелания пленителей, лишь бы ей не причиняли боли. Она еще никогда не оставалась наедине с мужчиной и надеялась, что это не так уж страшно.

Парни не могли поверить, что скоро умрут, надеялись — все образуется, окажется недоразумением. Сейчас придет здешний наместник, посмеется, отпустит. Ведь не могут же они вот так просто умереть? Ведь жизнь только-только начинается, они еще ничего не успели! Один паренек успел назначить на этот вечер свидание черноглазой подружке с короткими кудрями и очень рассчитывал на ее уступчивость.

Всерьез воспринимал опасность только усатый. Он проклинал тот миг, когда решил развлечься рыбалкой, и никак не мог понять, каким образом его, бывалого воина, угораздило так глупо попасться. Вчера они заметили дымки и решили посмотреть, кого занесло в такую даль от города. Незаметно причалили, начали подкрадываться, и вдруг — он уже связан. В дальнейшей своей судьбе усатый не сомневался: сам он, находясь на чужой территории, никогда не отпустил бы пленных — выдадут. Таскать их с собой тоже нельзя: заметь кто из местных — и уже ни за что, случись беда, не отговоришься, что, мол, пришел с мирными намерениями или просто заблудился. Глупо, конечно, погибать. И от чьих рук? Дикарей безмозглых! На них рявкни хорошенько — все как один обделаются.

«Вот так, — подумал Найл. — Нашу землю мы теперь должны считать чужой территорией», — а вслух спросил:

— Кто вы такие?

— Рыбаки, господин, — ответил бородатый. — Ловим рыбу, в городе продаем, тем и кормимся.

— Как ты смеешь поднимать руку на людей одного из князей, дикарь! — злобно зашипел усатый. — Да князь на кол вас всех посадит! Смерти легкой просить будете!

— А ты знаешь Тройлека, личного переводчика князя? — присел рядом с брызгающим слюной усатым Найл.

— Тройлек — господин мой! Стоит мне ему хоть слово сказать, и он всех вас в кровавое месиво разотрет! Подошвы мне лизать будете!

— Значит, Тройлек уже господин… — выпрямился Найл. — Может, и дети у него появились?

— Как ты смеешь своим поганым языком трепать имя самого Тройлека! Не тебе спрашивать о его детях, грязь пустынная…

— Мы рыбаки, — повторил бородач, — зла никому не причиняем…

— Вы нас отпустите, правда? — спросила девушка сквозь слезы.

Восемь ни в чем не повинных рыбаков. Найл не мог их отпустить, потому что тогда о бродящих вокруг города изгнанниках станет известно всем. Он не мог взять их с собой, потому что они слишком чужие, чтобы пойти добровольно, а таскать с собой пленных — слишком тяжелая и никому не нужная ноша…

— Отпустите нас, пожалуйста, — попросила девушка.

Найл кивнул ей и мысленно позвал Дравига.

— Слушаю тебя, Посланник.

— Дравиг, ты говорил, что смертоносцы хотят есть?..

* * *