Посланец

Купол исчез. Найл и Стигмастер, на голове которого появилась маленькая войлочная шапочка, а ряса стала красной, оказались в большой, высокой комнате с лепным потолком, затянутыми нежно-зеленым шелком стенами, наборным паркетом и двумя окнами, задернутыми тяжелыми шторами. В простенке помещалось закрытое бюро с массивными бронзовыми настольными часами, а рядом — дубовый стол с резными ножками, возле которого стояли два стула, обтянутых той же тканью, что и стены. Явным диссонансом в средневековом убранстве выглядел синтезатор пищи, наполовину выпирающий из резных дверей.

Увы, голограмма Стиига не могла подать гостю угощения.

Найл заказал себе тройную порцию фруктового мороженого — синтезатор сразу исчез — и сел за стол.

— Итак, давай разбираться, — начал Стигмастер. — Чего ты, собственно, хочешь?

— Спасти город от гибели… — Странновато было произносить такие слова, сидя за вазочкой с мороженым.

— А кто тебе сказал, что он погибнет? — развел руками Стииг. — Едва ли не каждый город, существовавший на нашей планете, по многу раз переходил из рук в руки, порою оказывался разрушен до основания, но впоследствии почти все успешно возрождались. Вряд ли исчезнет и этот.

— Сюда придут варвары, самые настоящие дикари. Они будут зверствовать, насиловать, убивать, играть в карты.

— Не верю, — покачал головой старик. — Убивают обычно тех, кто сопротивляется насилию. Люди этого города жили рабами больше пятисот лет. Разве они способны сопротивляться? Они встретят новых хозяев на коленях и в худшем случае просто получат пару раз по физиономии.

— А насилуют тоже только тех, кто сопротивляется? — попытался съехидничать Найл.

— В течение последних двухсот лет, — невозмутимо продолжал Стигмастер, — за самовольную интимную связь им полагалась смертная казнь. Женщины спаривались по приказу хозяев с теми, с кем приказывали. Если пришельцы прикажут вступать в связь с собой, это вряд ли вызовет даже удивление.

— Тебя послушать, так после падения города ничего вообще не изменится!

— Изменится. После сорока лет люди не будут отправляться в Счастливый Край.

— Постой, — вскинул руки Найл, — но ведь вот уж больше года, как все стали свободными людьми!

— Всех сделали свободными, — поправил Стииг. — Помнится, с месяц назад даже бунт был по этому поводу — люди жаждали отправиться в тот самый Счастливый Край.

— Было дело, — усмехнулся правитель, вспомнив принцессу Мерлью с подбитым глазом. — Но бунтовщиков набралось совсем немного.

— Немного набралось людей, достигших нужного возраста, — вновь мягко поправил старец, — а вот тех, кто с облегчением воспримет возвращение привычных порядков, куда больше.

— Человек никогда не откажется от свободы! — едва не закричал Найл.

— Раб выполняет порученную работу, а взамен получает сытную еду, крышу над головой, — начал спокойно перечислять Стииг, — одежду, постель и уверенность в завтрашнем дне. И все это — без каких бы то ни было усилий с его стороны.

— Он должен безропотно трудиться, — попытался возразить Найл.

— Свободный человек тоже должен трудиться, — улыбнулся старик, — но даже работу ему приходится искать самому. Каково бедолаге, выросшему на всем готовом, оказаться на твоей хваленой свободе?

— Я тебе не верю, Стигмастер, — твердо глядя старику в глаза, заявил правитель города. — Настоящий человек скорее умрет, чем снова станет рабом!

— Да, так и будет, — согласился Стииг.

— Что?

— Те, кто уже не захочет вернуться в рабство, умрут!

— И ты так спокойно про это говоришь?!

— Ты беспокоился о городе? — напомнил старик. — Так вот, с городом ничего не случится. Просто вместо одних хозяев придут другие.

— А как же смертоносцы?

— А что смертоносцы? — поднял брови Стииг.

— Что будет с ними?

— Какая разница? Ты беспокоишься о городе? Так город уцелеет…

— Но они тоже часть города! — Найл резко вскочил, отодвинул мороженое и заходил вдоль стены.

— Ки-ис, кис-кис, — позвал старик, и непонятно откуда взявшийся котенок принялся тереться об его ногу. Стииг поднял малыша, посадил на колени, почесал за ушком. Котенок заурчал.

— Мороженое растает, — ненавязчиво напомнил Стигмастер.

— Угу, — угрюмо буркнул правитель, однако за стол вернулся.

— Нравится? — показал Стииг на котенка.

— Угу, — кивнул Найл.

— Так вот, за год у такой красивой кошечки рождается от шести до двенадцати котят. Все очаровательные, и каждого жалко. Некоторые люди все равно их топили, и это, конечно, жестоко. Но в большинстве случаев очаровательных малышей оставляли жить. А еще через год у каждого из двенадцати рождались свои двенадцать, а у тех свои… В конце концов настает день, когда при всем желании невозможно пожалеть и приласкать каждого…

— При чем тут котята?

— Природа жестока, Найл. И как бы мы ни стремились сделать счастливыми всех, она все равно добьется своего.

— Чего?

— Города и государства, племена и цивилизации — все это живые организмы, только куда более крупные и сложные. И выживают они по тем же законам. — Стииг улыбнулся. — Ведь на коленях только одно место.