Посланец. Переправа

Джабраилову о смерти Хавкина доложил Лобков. Тот сделал вид, что не поверил в это. Нервно дернулся, хлопнул себя руками по ляжкам и удивленно произнес:

— Да ты что? Не может быть! Я же его видел совсем недавно. Как же это произошло?

— Говорят, что стоял на краю тротуара и внезапно потерял сознание. А в это время мимо шла машина. Он под нее и попал.

— Когда будут похороны? — деловито спросил Джабраилов.

— Послезавтра.

— К сожалению, меня в это время не будет в городе. — Джабраилов сделал скорбное лицо. — Но ты прямо сейчас же свяжись с женой Хавкина, вырази от меня и от всех нас самое глубокое соболезнование и скажи, что все заботы о похоронах мы берем на себя. Закажи лучший гроб и самый большой венок. Я на кладбище не приду, но Гусейнов и Аслан будут. И ты тоже приди.

Лобков кивнул и повернулся, собираясь уйти, но Джабраилов остановил его.

— Как идут дела с расследованием кражи? Есть что-то новое?

— Новое только одно. В управлении создана оперативно-следственная группа под командой подполковника Головченко, которая усиленно занимается этим делом. — Лобков сделал паузу и, сбавив голос, со значением сказал: — У нас в ней свой человек, и я с ним постоянно на связи. Пока они ничего не нашли, но копают глубоко. Головченко въедливый и опыт у него в таких делах большой. Я навел справки по тому мужику, у которого с Гусейновым вышел конфликт в деревне. Ни он, ни его родственники в спецназе не служили, на Кавказе и в Афганистане не были.

— Все равно этот случай так просто оставлять нельзя, — сказал Джабраилов. — Сегодня сожгли машину, завтра, если мы не ответим, могут сжечь нас самих. Завтра-послезавтра я тебе скажу, что надо сделать. Сначала похороним Хавкина. А со своим человеком связь держи каждую минуту. Мы должны выйти на украденные деньги раньше этого Головченко.

Говоря о том, что навел справки о мужике, с которым у Гусейнова произошел конфликт в деревне, Лобков не обманывал. Два дня назад к нему приезжал Степан Харченко. Лобков хорошо знал его, потому что дочка Степана родила от одного их телохранителей Джабраилова. Но в прошлом году во время драки с местными он участвовал в поножовщине. На следующий день один из местных умер от ран. Джабраилов, узнав об этом, отправил телохранителя на Кавказ. Как говорят, от греха подальше. Степан Харченко постоянно интересовался им. Все думал, что кавказец вернется и возьмет замуж его дочку. Не мог понять, что того давно ждет в ауле нареченная и будь Степанова дочка красивее самой «мисс Вселенная», ни один кавказец все равно не женится на ней. С чужими они гуляют, а женятся только на своих. «И правильно делают», — всегда отмечал про себя Лобков.

Степана он принял радушно, даже приобнял за плечо и, усадив за стол, начал расспрашивать о деревенской жизни. Спросил и о том, каким образом мог сгореть автомобиль. Харченко только пожимал плечами и говорил:

— Понять не могу. Поджечь вроде некому было. Сам загореться тоже не мог. Но факт есть факт. Вспыхнул вмиг и сгорел дотла.

— А где служил этот Меркулов? — спросил Лобков.

— Не Меркулов, а Миронов, — поправил Харченко. — Нигде он не служил. Он же сельхозинститут кончал. А тогда тех, кто учился в институте, в армию не брали.

— А где служили его братья?

— Нет у него никаких братьев, — ответил Харченко. — И сестер тоже нету.

— Я тебя почему спрашиваю? — Лобков решил быть со Степаном откровенным до конца. — Поджечь джип мог только человек со специальной подготовкой. Может быть, у вас в деревне есть кто-то, кто служил в спецназе. Поинтересуйся, пожалуйста.

— Да я и так знаю, что никого нету, — сказал Харченко. — Правда, к Насте Конюховой брат приезжал, он как раз служит в армии. Офицер. Но он то ли больной, то ли раненый. С тросточкой ходил. Он как раз в то время был в деревне.

— А где он сейчас? — Лобкова даже затрясло от этой новости.

— Уехал, а куда, не знаю.

— Можешь выяснить?

— Спрошу у Насти, но думаю, что машину поджечь он не мог. Хилый был больно, еле ходил. Да и зачем это ему?

— Ты спроси, где он, а мы уж потом разберемся. Хорошо?

— Хорошо, — пообещал Харченко.

Новость была ошеломляющей, но Лобков решил пока не говорить о ней Джабраилову. Надо было найти брата Насти. Выяснить, что это за тип, откуда прибыл и, если возникнет малейшее подозрение, везти его в камеру пыток — такая была специально оборудована в одном, принадлежащем Гусейнову складе. И там уж выбивать из него все, что надо. Не было случая, чтобы человек, попавший туда, не раскололся.

Харченко уезжал в деревню вечером, а к концу следующего дня Лобков собирался приехать к нему. Узнать, что к тому времени удалось выведать у Насти и вместе со Степаном идти к ней. Если баба начнет упрямиться, Лобков затолкает ее в машину и увезет в город. С этой целью он возьмет с собой в деревню двух кавказцев.

Отъезд он назначил на шесть вечера. А без пятнадцати шесть ему позвонил трясущийся от волнения Шуляков и сказал:

— Приезжай немедленно. Деньги нашлись.

14