Посланец воеводы

– А с чего ты взял, что нам нужна твоя защита, татарин? – высокомерно спросил Ржев. – Король Речи Посполитой подписал мир с твоим повелителем ханом. Или среди татар принято нарушать волю и слово повелителя правоверных?

– Мир – это хорошо, лях. Но многие татарские мурзы и салтаны не всегда следуют правилам добрососедства. Сами разумеете до Аллаха далеко, а до хана и падишаха тем более! Да ты и сам все это знаешь, пан. Мне ли тебя учить? Меня и моих людей вы можете не бояться. В основном все разноплеменники, что приняли ислам. Их в степи называют кайсаками! Слыхали про таких? – Али улыбнулся.

– Кайсаки? – Мятелев слышал он них. Это были настоящие звери и разбойники без совести и чести. И если татары соблюдали хоть какие-то правила, то кайсаки нет. Кайсаки воевали со всеми. Федор много раз сталкивался с этими степными бандитами и знал, что они никогда и никого не щадили. – О кровавых злодеяниях кайсаков я наслышан. И с кайсаком стану говорить только языком мой сабли!

– Ну и дураков послал мне господин! Неужто у него не было лучших людей для такого задания?

– Что? – не поверил Федор. – Что ты сказал?

Татарин сделал знак пальцами правой руки и Федор понял его. Этого татарина действительно послал сам воевода Пожарский! Такому знаку он не мог не поверить. Его мог сделать и знать только верный человек.

– Это свой, – обратился Мятелев к Ржеву и спрятал саблю в ножны.

– Свой? – не поверил дворянин, но саблю спрятал вслед за стремянным стрельцом.

– Свой, свой! – закивал татарин. – И я жду здесь вас! А кайсаков в этот раз бояться не стоит. Они станут вашей надежной охраной! Но позвольте дать вам совет.

– Давай, если ты друг.

– Вы двое совсем забыли про осторожность. А между тем одна ошибка – и ваши головы слетят с плеч.

Федор опустил голову. В словах Али все было правдой.

– В Крыму так вести себя вам не стоит. И вы должны помнить только свои новые имена, а про старые забыть. Ты, дворянин Ржев, теперь пан Станислав Ром, шляхтич и купец, а ты, Федор Мятелев, естем пан Анжей Комарницкий, шляхтич служивший в гусарской коронной хоругви. И пан Анжей служит у пана Рома.

– А ты, пан, действительно татарин? – спросил Али Ржев.

– А что? Какая разница кто я есть такой? – не понял тот.

– Такая, что я хотел бы знать, с чего это татарину оказывать нам помощь? Ради только золота или есть еще что-то?

– Есть еще! Я совсем не татарин.

– Не татарин? Но по внешности чистый татарин, – проговорил Мятелев.

– Я мусульманин Али это верно. Но я не татарин, а калмык и служу русскому царю, как служил мой отец. Посему можете не сомневаться в моей верности.

– Значит, тебе воевода велел помогать нам в нашем деле? – Федора все больше и больше удивлял этот ордынец.

– Немного помогу вам. Мало-мало! – произнес татарин. – Но сейчас не место и не время задавать вопросы. Разве не говорили вам, что более стоит помалкивать?

Татарин стегнул плетью своего скакуна и умчался прочь…

***

– Что скажешь? – спросил Федора Ржев.

– А чего говорить? Чёртов татарин, мне совсем не понравился. Но если нас послали к нему, то куда деваться? Стало быть, так и надо.

– Если он знает так много о нас, то действительно приближен к самому воеводе Пожарскому. Больше того к большим людям в самой Москве. А может и к царю Алексею, – предположил дворянин. – Я таких служак повидал на своем веку.

– Вон оно как! К самому царю? – у Мятелева захватило дух. – Не высоко ли берешь, дворянин?

– Слишком много всего он знает. Я про таких слыхивал.

– Думаешь, он царский лазутчик в Крыму?

– Ты про это слово забудь, Федор.

– А я чего? Я могила! Меня хошь на куски режь, я ничего не скажу.

– В одном Али прав. Нам стоит укоротить свои языки и поменее болтать. Так вот, пан Анждей.

– Истинно так, пан Станислав Ром. Як бога кохам! Ты в этом походе мой господин и я готов выполнять твои приказы…

Глава 4 Царевич из рода Гиреев. (24-25 июня, 1659 год).

1

Обоз татарина Али.

Обоз у Али довольно большой – в три десятка повозок. Его воины были настоящим сбродом, одетым в самые разнообразные яркие одежды. Внешность у большинства совсем не татарская, а больше европейская, но выражение лиц, уродливые шрамы, резаные ноздри, рубленые уши, выдавали в них людей далеких от добродетели. Доспехов и панцирей практически ни у кого не было. Шелковые халаты, цветастые рубахи и шаровары, польские кунтуши, венгерские бархатные кафтаны, на головах чалмы, малахаи, меховые шляхетские шапки – от которых рябило в глазах.

Рядом с Али сидел на высоком жеребце громадный воин с лицом, солидно испорченным оспой. Из-под разорванного на груди халата, была видна мощная грудь, с многочисленными шрамами от сабельных ударов.

– Не смотри так на этот обоз, Рахман, – строго произнес Али по-татарски. – Эти люди дальше поедут под нашей охраной.

– Но у них есть кое-что в возах и карманах. Мы все можем взять себе, господин.

– С каких пор ты стал отдавать приказы, Рахман? До сих пор это всегда делал я.