Посланец воеводы

– Глубоки познания ясновельможного гетмана. Что может скрыться от его прозорливости? – произнес Ринальдини в ответ.

– Я не собираюсь выслушивать твои льстивые речи, монах! Говори, зачем ты прибыл ко мне от короля?

– Пусть пан гетман не гневается. Гнев помешает нашей беседе, ибо отвлекает мысли. Гнев не даст гетману трезво оценить обстановку. И, в конце концов, гетман примет неверное решение.

– Хорошо! Я готов тебя выслушать спокойно. Хотя давно знаю, чего хочет король Ян Казимир.

– Король Ян здесь ни при чем, пан гетман, – ответил Выговскому монах. – Он и сам закончит так, как вы. В свое время он отречется от власти и сложит с себя корону. А сейчас он делает то, чего желают другие.

– Орден иезуитов? Орден желает моего отречения? Им-то я чем не угодил?

– У Ордена нет личной вражды к гетману. Но Орден понимает, что дни гетмана сочтены, как у фигуры политической.

– Вот как? – усмехнулся Выговский. – Отчего же так? Или вы считаете, что мои враги слишком сильны? Но я уже ломал сопротивление врагов и смогу сломать еще раз!

– Знает ли, пан гетман, что есть политические ошибки, исправить которые нельзя?

– Конечно, знаю. У меня большой опыт в том, как не делать ошибок.

– Но тогда отчего пан гетман сделал их столько? А судьба не даст пану гетману времени для того, чтобы их исправить. Уже сейчас все, что вы создали, рушится на глазах.

Выговский внимательно посмотрел на монаха.

– Рушится? Пока нет. Борьба продолжается.

– Так думать – ошибка, пан гетман. Вы государь не природный. Вы родились не в королевской семье, и свое право править над людьми получили благодаря таланту своему и уму. Но за вами нет освященного богом права носить корону!

–Но и за Богданом не было такого права! Богдан Зиновий Хмельницкий был сыном мелкого шляхтича, но подмял под себя Украину и нанес столько поражений Речи Посполитой. Многие князья и монархи считали его равным себе.

– Это так! – согласился Пьетро Ринальдини. – Но Богдан, как и Оливер Кромвель в Англии, был столь выдающейся личностью, что смог заставить многих поверить в себя.

– А я не такой? Ты это имел в виду, монах?

– Вы – нет. Не такой, пан гетман. Богдан поднял на борьбу всю Украину! Он был своим и для украинских шляхтичей, и для сотен тысяч холопов, и для новой знати, что состояла из полковников, назначенных им самим. Он умел привлекать к себе сердца. Но вы не такой. У вас нет поддержки крестьян, и вы не сможете поднять холопов на борьбу, как это сделал Богдан!

– Я казачий гетман, а не холопский.

– В том то и дело, ясновельможный. А сила Богдана была именно в том, что он поднял на борьбу холопов! Его первые победы и его личный авторитет призвали на борьбу всех, кто мог носить оружие.

– Я происхожу из славного и известного на Украине рода, – ответил монаху гетман. – И мой род не хуже Богданова рода. Наше родовое гнездо в Выгове на Киевщине известно с давних пор! Я в родстве со многими знатными фамилиями. В том числе с Глинскими.

– Я хорошо знаю историю вашего рода, пан гетман. Но одной знатности мало, для того чтобы стать повелителем Украины, коим вы стать собираетесь.

– Пан, видно, знает не все! Это именно я создал для гетмана Хмельницкого Генеральную канцелярию! Ведь у Богдана была только армия после побед под желтыми Водами и Корсунем! А как управлять территориями? У королей и царей есть для того разные учреждения для управления государственными механизмами. Я создал такие здесь в Украине! Я занимал при Богдане должность Генерального писаря! Это то же самое, что у вас в Польше государственный канцлер.

– Это так, пан гетман. Но что из того? Вы нашли для Богдана много талантливых людей. И Силуяна Мужиловского, и Михаила Гунашевского, и Федора Погорецкого, и Захара Шийкевича. Но отчего они сейчас не с вами? Почему они не желают служить вам?

– Люди лживы! Многие подобно псам, норовят укусить руку дающего.

– Оно так, пан гетман. Все истинно. Человек самое несовершенное творение божие. Человек слаб и подвержен лукавому. Но иных подданных у вас нет. И вам нужно было привлекать к себе те сердца, что были. Гетман Богдан умел это делать. Так может дело не только в неблагодарности человеческой, а и в вас самом?

Выговский задумался. Они говорили с монахом по-польски, затем перешли на латынь, затем на украинский. Этот итальянец-иезуит был весьма образованным человеком. Хотя Выговский знал, что в Ордене много таких вот талантливых и знающих людей.

– Толпа невежественна и темна. Темны её мысли, – продолжал Пьетро. – И толпой надобно уметь управлять! Это дано не всякому.

– Пусть так, но мне это дано, – настаивал Выговский.

– Вы уверены в этом?

– Да.

– Вы ждете татарский 6-тысячный отряд мурзы Киябея, гетман?

– Жду! С Киябеем идет мой друг и соратник полковник Данило Сом.

– И под именем Киябея скрывается царевич Мюрад Гирей. Но он не придет к вам на подмогу, пан гетман. Вы напрасно его ждете.

– Что значит не придет? – Выговский вскочил со своего места. – Хан крымский дал мне слово! Посланец от полковника Сома привез мне ответ хана!

– Хан выполнил свое обещание и послал вам в помощь отряд в шесть тысяч сабель.