Послание из тьмы

– Я убийца. Головорез. Презираю. Видите, как меня на ходу корежит от ненависти к самому себе? Вместе с тем подкрадываюсь бесшумно: так и не разучился. Знаю все тайны Карибского моря. По первому требованию заказчика объясняю, как найти пиратский клад, по второму требованию – предоставляю в его распоряжение карту. Согласен на работу не только под крышей, но и на свежем воздухе – скажем, в парке. Необходимость длительных прогулок не пугает. Принимаете?

Он умоляюще посмотрел на меня – но я не мог ответить, ибо в очередной раз закаменел от ужаса, глядя на то, что появилось из-за двери.

Это был очень высокий и тощий человек – если, конечно, его можно назвать человеком: сквозь лохмотья истлевшей плоти проступали пожелтевшие кости, очень эффектно выглядевшие на свинцово-сером фоне остатков кожи. Тело его было укутано в рваный саван, и складки этого же савана образовывали капюшон, скрывающий голову; лишь глаза сверкали из-под него багряными угольками – страшные, лишенные век. Чудовищное создание придвинулось вплотную к меловой черте, и я, подавшись назад, чуть ли не втиснулся в камин. Безгубые уста разомкнулись, я увидел двойной ряд почерневших зубов, острых, как клыки, а в глубине рта – иссохший, свернувшийся в трубочку язык. Потом я услышал голос, словно просачивающийся сквозь два ярда могильной земли:

– Я – американский ужас, летящий на крыльях ночи. Только я. Остальные – подделки. Остерегайтесь. Я – воплощение инфернальных грез Эдгара Аллана По. Исключительно, несравненно ужасен. Подчиняю своей воле более низкоорганизованных призраков. Кровь моя, плоть моя, мои кости – все как на витрине, к услугам заказчика. Особая программа: ужас и омерзение, два по цене одного. Никаких дешевых фокусов с применением спецсредств: к услугам серьезных клиентов – профессиональный уровень работы с погребальными пеленами, самоподнимающаяся крышка гроба, прелести гальванизации. Эксклюзивная услуга: поседей за одну ночь!

Это протянуло ко мне костлявые руки – однако я нашел в себе силы сделать отрицательный жест. И оно сгинуло с глаз, оставив за собой терпкий, тошнотворный запах распада. Я кое-как смог вернуться на прежнее место, уже практически уверенный, что, наверное, не так уж и плохо жить вообще без призрака. Но, как выяснилось, мое испытание еще не было завершено…

Сначала я услышал шорох одежды – и только потом увидел хрупкую фигурку в белом платье со шлейфом, волочащемся по полу. Когда она приблизилась достаточно, чтобы в свете камина можно было разглядеть подробности, я понял, что передо мной девушка, юная и прекрасная. Все в ее облике напоминало об обворожительных леди из прошлых, лучших времен. Она горестно заламывала пальцы, а на лице ее, бледном и гордом, застыла печать обманутых чувств и неизбывного страдания. Нежно шелестя своим одеянием – звук этот был подобен шепоту осенних листьев, – гостья подошла к границе круга и устремила на меня неимоверно печальный взгляд несказанно прелестных глаз.

– Я несчастна, сентиментальна, очаровательна – и именно поэтому стала жертвой злодейски скверного обращения. Я была брошена и предана. Скорбно рыдаю в ночной тиши, тенью скольжу вдоль неосвещенных проходов. Происхожу из древнего, знатного, аристократического рода – о я несчастная! Обладаю утонченным вкусом: обстановка этого зала (о, какая прелесть: мореный дуб!) мне подходит, особенно если вот тут или вон там добавить еще немножко доспехов, а здесь, здесь, здесь, здесь и здесь – побольше гобеленов. О, неужели вы меня не возьмете?

Голос ее оборвался на чрезвычайно драматической ноте; призрачная леди простерла ко мне руки, будто умоляя о помощи. Я никогда не умел отказывать дамам. Да и по здравому размышлению: устоит ли жалкий призрак Джоррока перед такой конкуренцией? Уж джоррокова-то девица – точно не леди из высшего общества! Если я, так вышло, не сумел остановить выбор ни на одном из прошлых гостей – то стоит ли рисковать дальше? Ведь, чего доброго, может снова явиться пришелец вроде того, американского, а тут и до разрыва сердца недалеко!

Призрачная леди, по-видимому, предчувствуя мое решение, послала мне чарующую улыбку. И у меня исчезли последние сомнения.

– Да будет так, дамочка! – воскликнул я, вскочив с кресла, и, ни о чем больше не думая, в приступе восторга перешагнул меловую черту. – Я выбираю тебя!

– Аргентэйн! Вставай!! Нас ограбили!!!

Я никак не мог понять, отчего мелодичный голос леди-призрака сменился чьим-то истошным воплем, от меня ускользал смысл этих слов, они звучали как мелодия колыбельной: «Ограбили… грабили… били… или…» Но тут кто-то схватил меня за плечо и потряс могучей дланью. Пришлось открывать глаза.

Вид миссис Д’Оддз, минимально одетой и максимально разъяренной, живо воскресил в моей памяти ужаснейшие моменты сегодняшней ночи. Но когда я окончательно вернулся к прозе жизни, выяснилось, что в моей руке зажата пустая склянка, сам же я лежу на полу, чуть ли не уткнувшись головой в угасший камин.