Послание мертвеца

Полчаса кручусь, как черт, пытаясь припарковаться в узкой улочке, прилегающей к бульвару Патриарха Евфимия. Нужный мне дом оказался старым зданием, недавно перекрашенным в какой-то ядовито-желтый цвет. Вход не со стороны бульвара, а через небольшой дворик, заставленный мусорными баками, увешанный бельем, где меня встретила целая дюжина бездомных котят. Поднимаюсь на четвертый этаж и звоню в дверь с табличкой „Полк. Др. Драганов". Под звонком приклеена небольшая картонка, на которой латинскими буквами выведено: „Стефан Драганов". Нажимаю на звонок, и спустя некоторое время дверь открывает маленький старичок с коротко подстриженными седыми волосами, продолговатым лицом и красными слезящимися глазами. Полковник запаса был в поношенном и слегка потертом от частой химчистки черном костюме. Вчера, когда мы застали его в вязаной кофте и шлепанцах, он показался нам значительно моложе. Несчастье ломает, крушит людей постепенно, когда они начинают осознавать ужас случившегося. От Драганова несло ракией, валерианкой и чем-то приторно-сладким, чем обычно отдает от одиноких стариков. Через мрачную прихожую входим в гостиную, в сущности, комнату полковника. Темно-коричневый пол, половик, характерной для родопского края расцветки, черно-белый телевизор на четырехугольном столике, низкая кровать с двумя репродукциями Шишкина на стене. Через давно немытые окна с пожелтевшими занавесками виден балкон с ржавыми перилами. Посреди гостиной – кресло и журнальный столик, перед креслом – табуретка. Вероятно, полковник смотрит телевизор, закутавшись в плед и вытянув ноги на табуретку. Он слегка волочит левую ногу, вероятно, его мучает ревматизм. Справа от кресла – дверь, ведущая в комнату Стефана. В его комнате на стенах развешаны красочные плакаты биттлов, роллингстоунов, других звезд рока, небольшой письменный стол, полуторная кровать, гардероб, между гардеробом и кроватью – гантели и гири-пудовки, портативный телевизор, библиотечках: книжками карманного формата, в каких обычно издаются детективы и научная фантастика, в комнате стоит запах одеколона „Олд спайс" и дорогих сигарет. Обычная комната современного парня, каких в Софии тысячи, но их обитатели не умирают от удара электрического тока. После комнаты Стефана направляюсь в ванную, расположенную рядом с маленькой кухней. Драганов молча следует за мной. Ванная, как и все остальное в этой квартире, запущенная. Стены кое-как покрашены зеленой масляной краской. Потолок сырой, с него осыпается штукатурка. Ванна старая, чугунная. Над раковиной, на полочке, выложенной кафелем, как-то неестественно, словно напоказ, выставлены модные дезодоранты и одеколоны: „Рексона", „Ален Делон", „Олд Спайс", „Деним". Зубные щетки стоят в побелевшем от подтеков пасты стакане. Зеркало грязное. Злополучная электробритва марки „Филипс", включенная в розетку, лежит на краю полочки. Большой, искривленный крючок, похожий на вопросительный знак, болтается на рассохшемся дверном косяке... Все это я видел и вчера ночью, точнее в начале нынешних суток. При дневном свете впечатление удручающее. Мы переходим в гостиную.

– Хотите кофе или чаю, товарищ Демирев? – я вздрагиваю от сиплого голоса старика. – Или чего-нибудь покрепче?

– Спасибо, не надо.

– Если позволите, я... – он достает из буфета початую бутылку виноградной ракии и отпивает, садится напротив меня в кресло. – Извините, мне не по себе...

– Понимаю, товарищ Драганов.

– Да бросьте вы, – воспользовавшись моментом, полковник запаса отхлебывает большой глоток, – кто на этом свете понимает другого, ну да ладно...

Это „ну да ладно" звучит натянуто. В начале, когда я только начинал работу, меня пугала неадекватная реакция людей на смерть. Постепенно привык. В конце концов, смерть сама по себе абсурдна, и не удивительно, что человек не знает, как держаться перед ее лицом.

– Подумайте только, сегодня я получил открытку от Стефко!

– Письмо?

– Открытку.

– Можно посмотреть?

– Конечно, – Драганов с трудом встал и, едва передвигая ноги, пошел на кухню и вернулся оттуда с посланием от мертвеца. Обычная открытка с Золотых песков, с фотографией отеля „Интернационал", лаконичный текст: „Привет с моря, отец! Стефан". Штемпель от шестого сентября, то есть вчерашнего дня, когда случилось несчастье. Надо же! Незадолго до смерти Стефан отправил открытку с Золотых песков! Я посмотрел на полковника, но тот уже запрокинул бутылку. Для него, одурманенного алкоголем, получение открытки вряд ли имело большое значение. Как, впрочем, и все остальное. Однако мне необходимо разобраться с этим случаем.

– Прошу вас, расскажите подробнее о Стефане. Знаю, что это мучительно, но иначе нельзя установить истину.

Полковник протер глаза:

– Истину? Какую истину?

– Пойдемте! – я повел его в пропахшую плесенью прихожую и открыл дверь в ванную. – Электробритва лежала примерно здесь, да? – показал я на полочку. – Включенная?

– Наверное.

– Наверное или точно? Это нужно знать. Вы чем бреетесь?

– Обычной бритвой. Она у меня в кухне, хотите взглянуть?