Послания апостола Иоанна. Жизнь в Божьей любви

Возможно, ключом к решению проблемы может стать точное понимание смысла фразы Слово жизни, которая также выражает удивительную истину. Очевидно, что Иоанн придает здесь особое значение именно слову жизнь; на протяжении всего послания Слово не встречается больше ни разу. В ст. 2 Иоанн развивает мысль, которую вкладывает в эти слова. Наиболее правильно понимать родительный падеж слова жизнь как указание на то, что оно является приложением к предыдущему слову, придавая всей этой конструкции такое значение: «Слово, которое и есть жизнь». Что же может означать эта фраза, если не Самого Христа? Эта тема проходит через все написанные Иоанном послания. Иисус и Сам утверждал: «Я есмь… жизнь» (Ин. 11:25; 14:6) и учил, что Отец «Сыну дал иметь жизнь в Самом Себе» (Ин. 5:26), «в Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков» (Ин. 1:4). Речь идет о той самой жизни, которая имеет активно деятельную божественную природу и является внешней по отношению к любой конкретной личности. «Павел говорит: „Мы проповедуем Христа“ (1 Кор. 1:23, ср.: 2 Кор. 4:5), показывая тем самым, что Благая весть и личность, в конечном счете, одно и то же. <…> Наш автор здесь делает особый акцент на то, что Благая весть – то же, что Иисус; отличие личного от личности в том, что последнюю можно слышать, видеть и осязать»[10].

Как все сказанное увязать с употреблением местоимения «что»? Дело в том, что оно выражает больше, чем выразило бы местоимение «кто». Исторический Иисус – это Христос веры. Евангелие, в которое мы верим и с помощью которого спасаемся, – это одновременно все Тот же вечный Сын Отца, «ради нас, людей, и ради нашего спасения сошедший с небес и воплотившийся от Духа Святого и Марии Девы и вочеловечившийся»[11]. Христос – это и есть Евангелие. Личность и Благая весть неразделимы.

Рассматривая все это с учетом существовавшей тогда ситуации в церкви, о которой говорилось во вступлении, мы начинаем понимать, что каждое дополнительное предложение этой сложной вводной части имеет свой собственный смысл. Ст. 2 особенно проясняет это: Жизнь явилась, и мы видели и свидетельствуем… Это подлинное апостольское свидетельство реальности Христа как вечного Сына, проявленной в Его земной жизни, подтверждено личным опытом апостолов.

Именно это последнее обстоятельство позволяет нам поверить их свидетельству. Мы не видели, но апостолы видели. Реальность личности Христа убеждала их в реальности всего, что провозглашает Евангелие, и вызывала необходимость свидетельствовать об этом. Жить вечно, утверждает Иоанн, означает быть с Отцом; и здесь он говорит не о новом рождении тех, кто вверяет себя Христу, а о жизни в Вечности, которая была и будет всегда. Именно эта божественная жизнь проявила себя в определенный момент человеческой истории, в Человеке, который на самом деле жил, на самом деле умер и на самом деле восстал из могилы, – в Иисусе из Назарета. Иоанн и другие апостолы слышали, как Он говорил. Они видели Его своими собственными глазами не как некое мистическое видение, а как несомненную живую реальность. И это было не кратковременное, мимолетное впечатление, а откровение, повторяющееся изо дня в день. Они физически прикасались к Нему и до Его смерти, и после нее. Они убедились в том, что Он не был духовным существом, сродни призраку, облаченному в мужскую одежду. Не был Он и обычным человеком, в которого Христос «вселился» на некоторое время. Тот, Который был от начала и Кого Иоанн видел, слышал и осязал, являлся тем Словом, Которое и есть жизнь.

Иисус-человек одновременно был Богом. Керинф и его последователи, имея богатое воображение, могут сколько угодно теоретизировать, исходя из своих философских концепций, однако свидетелями они не были. Они не видели, не слышали и не осязали. Только отвергая истинные свидетельства, они могут насаждать свою разрушительную ересь. Только представляя Иоанна лжецом, можно отрицать, что Земля – это «планета, которая удостоилась посещения»[12].

2. Ежедневный опыт (ст. 3, 4)

Исследуя послания Иоанна, мы снова и снова будем возвращаться к тому, как он связывает основную доктрину с повседневной жизнью, сплетая обе эти нити в единый узор христианской веры. Он не единственный среди авторов Нового Завета, кто настаивал на тесном союзе учения и жизни. Такая позиция, несомненно, может рассматриваться как критика, пусть и не явно выраженная, тех лжеучений, которые превозносят чистое «знание», равно как и упрек в адрес многочисленных современных евангелистов, для которых истинное богословие и праведная жизнь – разные вещи. Многие знают истину, но не следуют ей, исповедуют веру, но не проявляют ее последовательно и неуклонно в жизни. Такое двоедушие порождает лицемерие и заслуживает самых серьезных упреков и осуждения со стороны Нового Завета. Иаков предостерегает нас от подобного самообмана (Иак. 1:22–25), а Иисус называет это беззаконием (Мф. 7:23).