Послания к Фессалоникийцам

Совершенно очевидно, что Павел имеет возвышенное видение той Личности, пришествия Которой мы ожидаем. В стихе 10 он называет Его «Иисусом» (Его человеческое имя) и Сыном Божьим (Его божественное достоинство), добавляя к этому, что Он является нашим Спасителем, Который избавляет нас, и Христом (1, 3), о Котором имеются пророчества в Писании. Соединив все четыре эпитета вместе, мы получаем «Иисуса Христа, Сына Божьего и Спасителя» или (в греческом акростихе) ICHTHUS, слово, обозначающее рыбу, выбранное первыми христианами в качестве своего секретного символа.

Теперь мы можем подытожить сказанное о фессалоникийцах, эти выводы получили широкое распространение и стали основой христианского обращения, а именно: отказ от идолов, служение Богу и ожидание Христа. Некоторые исследователи обнаружили здесь связь с верой, надеждой и любовью. Ибо обращение к Богу — это, определенно, вера, а служение Богу можно рассматривать как плод любви, в то время как ожидание Христа — это выражение надежды. Как бы то ни было, в Послании к Фессалоникийцам Павел показал нам неизменную модель обращения. Конечно же, будут самые различные идолы, от которых людям нужно будет отвернуться, и различные формы, в которых люди будут выражать свое служение Богу, но всегда разрыв с прошлым будет самым решающим моментом («вы обратились от идолов»), опыт настоящего будет освобождающим («служение живому и истинному Богу»), а взгляд в будущее будет преисполнен надеждой («и ожидать с небес Сына Его»). Без этого отречения, служения и ожидания вряд ли можно утверждать о своем обращении.

Заключение

Оглядываясь назад, отметим еще раз жизненно необходимую связь между церковью и благовестием. Здесь следует выделить два момента.

а. Церковь, принимающая благовестив, должна распространять его дальше

В 1 главе 1 Послания к Фессалоникийцам нет ничего более впечатляющего, чем последовательность: «наше благовествование у вас — вы… принявши слово — от вас пронеслось слово Господне». Бог хочет, чтобы каждая церковь была как источник звука, испускающий вибрации Евангелия, или как телевизионный спутник, который сначала принимает, а потом передает сообщения. Фактически, в этом и заключается простой Божий план евангелизации мира. Если бы каждая церковь была верной, весь мир давно бы услышал евангельскую весть.

б. Церковь, распространяющая Евангелие, должна воплощать его в жизнь

Мы должны отметить, что из Фессалоники пронеслось не только «слово Господне» (благовестие словом), но и вести об их обращении (благовестие с помощью слухов). Все слышали о возникновении новой общины в Фессалонике, о ее смелом отречении от идолопоклонства, о ее радости среди скорбей и гонений, о ее изменившихся ценностях, о вере и любви. Людей настолько впечатляло услышанное, что они, должно быть, приходили сами посмотреть на это. Тогда их убеждало не то, что они слышали (или из, или о фессалоникской церкви), но то, что они видели своими собственными глазами. Как писал Дуглас Уэбстер:

«Евангелие передается как через видение, так и через слышание. Это двойное переплетение проходит через всю Библию: образ и слово, видение и голос, возвращение зрения слепым и слуха глухим. Иисус является Словом Божьим и Образом Божьим. Слово стало видимым, Образ слышимым… Мы достаточно хорошо знакомы с вербальным элементом в благовестим. Где же зрительный элемент?»[23]

Ни одна церковь не может распространять Евангелие в полной мере, не говоря о достоверности, пока сама явным образом не изменится благодаря Благой вести, которую проповедует. Мы должны соответствовать тому, о чем говорим. Недостаточно лишь принять Евангелие и передать его дальше; мы должны воплотить его в нашей повседневной жизни через веру, любовь, радость, мир, праведность и надежду[24].

1 Фессалоникийцам 2:1 — 3:13 2. Христианское служение, или как пасторы служат Евангелию и церкви

Введение

Неизменной ценностью 2 и 3 глав 1 Послания к Фессалоникийцам является возможность заглянуть в пасторское сердце Павла. В этих главах, как наверное больше ни в одном из Посланий, он открывает свой ум, выражает свои чувства и обнажает душу. Никого, вовлеченного в какую бы то ни было форму пасторского служения (будь он посвящен в духовный сан или нет), не может не тронуть и не воодушевить то, о чем пишет здесь Павел.