Послания себе (Книга 3)

- Это не аргумент! Если ты обжегся раскаленным железом, то скорее правилом, чем исключением, будет повторная травма при следующем опыте. Оританяне прекрасно могут сосуществовать с местными жителями и так. Я же не вижу целесообразности в затрате немыслимого количества сил на то, чтобы убедить людей: вы знаете, друзья, а ведь тот, кого ваши шаманы выплавляют из меди - человек с телом оленя и крыльями цапли - на самом деле не существует, это просто электрический разряд в атмосфере, происходящий потому-то и потому-то. В общем, по ходу дела прочесть им длинную лекцию по физике, желательно, на уровне слушателей выпускников Орисфереро. Увлека-а-ательно, слов нет! Друзья посмотрят на вас, покивают для приличия, а потом пойдут рассказывать своим идолам про ненормальных, которые убеждают добрый люд, будто их, этих самых идолов, не существует. И следующий шаг, Сетен?.. Ну? Верно: когда язык твой размахрявится от уговоров, в один прекрасный момент ты обозлишься - и любой обозлится. Что мы будем тогда делать? Крушить истуканов! И начнется война. По сути своей - из-за ничего.

- А ты как хотел?! - Тессетен и сам словно пропитался электрическими разрядами. У хозяина слюна только-только начинает брызгать от говорильни, а этот скоро пеной захлебнется. Эк его развезло-то! Любо-дорого взглянуть! И Нат положил морду на лапы, глядя на происходящее снизу, из-под бровей. - Что ж ты так пренебрежительно поминаешь наших чиновников, братец? Не по их ли милости нам пришлось бросить Оритан в его, можно сказать, последние часы? Им хватило на это влияния, хотя ни один человек из Миссии не был мелкой сошкой на родине! Не ты ли из-за своего тупого упрямства проворонил обсерваторию и институт Эйсетти, а после негодовал в адрес правительства, осадившего главой ректората тримагестра Асгара?! Все знают эту милую историю и все согласятся со мной в том, что ты - немыслимый везунчик, каких мало на свете. Твоя удача, что тебе удалось найти таких же сумасшедших, под стать себе, готовых бросить все, что у них еще осталось, и катиться ко всем льдам и айсбергам, лишь бы не зависеть от дегенератов в правительстве!

Тут Танрэй все-таки не удержалась:

- Мы всё бросили, потому что это был наш шанс реализовать себя без помех всяких...

Ал только что заметил ее и тоже, как и Сетен, не обрадовался присутствию жены:

- Танрэй, не вмешивайся! Это не женский разговор!

Нат фыркнул и покосился на Сетена. Уж хозяйский дружок не преминет зацепиться за слово...

Угадал:

- Что я слышу, братишка?! Мы затыкаем рты, мы не даем высказаться тем, кто, как считают некоторые, едва ли не выше нас по уровню развития?!

Ну, слава всем блохам: хоть сам хозяин наконец-то начал успокаиваться. Правда, до нормального состояния его мозгам еще далеко:

- Рот никто никому не затыкает. Есть вещи - такие, как деньги и политика, - о которые не должны пачкаться женщины. Даже думать о них они не должны, как будто этого нет. Это наше дело - предоставить им все в готовом виде... И будь проклят этот мир, если в нем когда-нибудь кто-нибудь допустит, чтобы было иначе!

О, хозяин! Дело говоришь! Ну хоть раз за всё свое пламенное выступление. Как я это разумею: если бы у меня была волчица и щенки, то кому бы из нас приходилось ловить длинноногих бегуний на пропитание? Кроту слепому понятно, что не ей: еще чего не хватало? Этак пока она вместе со мной носилась бы за длинноногими, щенки болтались бы без присмотра? Или ее бы придавил какой-нибудь косолапый? Хорош будет волчий род, если позволит себе вымереть из-за глупых предрассудков...

Тессетен отмахнулся:

- Сам и допустишь! Проповедник хренов. На словах ты всемогущий - дальше некуда. А эти чиновники теперь сделают все, чтобы выжить нас и отсюда. Сначала мы бежали от зимы, теперь будем бежать от людей из обжитого благодатного края. Из тебя политик и дипломат, братишка, как из священного вола твоих дикарей - летательный аппарат: вроде и крылья есть, а брюхо вниз тянет...

Всё. Пора это прекращать. Посмеялись - и будет. Нат оглянулся на хозяйку и, усевшись, толкнул ее мордой в бедро.

Оскорбленная жестким отпором Ала Танрэй вдруг ощутила новый прилив убежденности, что вмешаться ей все-таки стоит несмотря ни на что, и, коснувшись рукой лба волка, бросилась между спорщиков. Накидка, так славно защищавшая ее от москитов, соскользнула с плеч и упала меж ними. Покраснев от негодования, чуть не задыхаясь от распиравших ее мыслей, Танрэй вдруг совершенно четко и внятно, повелевающим голосом, глядя то на одного, то на другого, произнесла:

- Замолчите оба и не смешите людей!

Самое странное, что при этом оба они спасовали и ни один не решился перебить ее. Девушка повернулась к остальным и приподняла руку:

- Оставьте нас втроем. Пожалуйста.

Как зачарованные, оританяне поднялись со своих мест и покинули помещение. Шествие замыкал Нат, ленивой походочкой удалившийся вон. Одна Ормона осталась сидеть на своем месте, словно просьба-приказ жены Ала ее не касалась. Танрэй ее присутствие, как видно, не беспокоило, и она продолжала: