Посланник

— В соответствии с полученным заданием мы провели теоретические расчеты и начали собирать установку. По нашим расчетам…

— Почему мне не доложили, что расчеты готовы, и вы начали собирать установку? — Перебил Рябова генеральный.

— Я доложил вашему заместителю Проничеву, — ответил начальник отдела.

— Эдуард Самуилович, в чем дело?

— Я посмотрел расчеты, Дмитрий Николаевич, они верные, приказал начать сбор реактора.

— Впредь, Эдуард Самуилович, конечные или промежуточные, но результаты, докладывать мне лично или первому заместителю, в крайнем случае. Продолжайте, Василий Николаевич, я бы хотел ознакомиться вначале с расчетами.

— Вот, пожалуйста, — Рябов протянул генеральному тонкую папку.

Дмитрий мельком пролистал страницы.

— Все свободны, остаются мои заместители и начальник отдела.

Когда сотрудники отдела ушли, Михайлов младший заговорил с возмущением:

— Эдуард Самуилович, это что за самодеятельность такая? Целый месяц отдел работал впустую. Вы что не поняли моего задания?

— Я понял, Дмитрий Николаевич, но еще ни один реактор в мире не работал и не будет работать без охладителя, поэтому посчитал, что вы ошиблись, вернее, оговорились, — начал оправдываться Проничев.

— То, что вы посчитали, меня не интересует. Впредь, если у вас есть свое мнение, а это, кстати, неплохо и приветствуется, прошу излагать его сразу, а не самовольничать. Еще раз случится подобное, я вас выгоню с треском. Вам все понятно, Эдуард Самуилович?

— Понятно, извините, Дмитрий Николаевич, но если реактор станет работать без охладителя, то температура внутри поднимется до трех тысяч градусов, а может быть и больше. Такой температуры не выдержат никакие графитовые стержни, а отсутствие замедлителей реакции приведет к взрыву, к ядерному взрыву, позвольте заметить.

Михайлов младший слушал и как бы согласно кивал головой, что воодушевляло Проничева.

— Эдуард Самуилович, если вы считаете меня не достойным занимать это кресло, то хотя бы могли посоветоваться с Николаем Петровичем. Я знаю, что вы академик, но здесь вы не в академии наук, здесь вы всего лишь мой заместитель и не первый, позволю себе заметить. Из-за вас профессор Рябов и его отдел проработали месяц впустую. Кто вам сказал, что в реактор будут ставиться графитовые стержни в качестве замедлителей ядерной реакции, кто? Вы не знаете конечной цели и не должны ничего знать, кроме того, что я вам поручил. Вы не знаете и не будете знать, что мне поручено Президентом России. Не нравится — уходите сразу, но откровенного саботажа здесь я не позволю.

Слово саботаж произвело определенное впечатление, и Проничев понял, что запахло жареным, можно и в тюрьму угодить запросто. Этот Фролов, монстр безопасности, без церемоний упакует в камеру без суда и следствия.

— Извините, Дмитрий Николаевич, подобного больше не повторится.

— Хорошо, извинения приняты. Сроку вам — неделя, хоть ночами работайте, но неделя Сбор реактора прекратить, расчеты через неделю мне на стол. Спасибо, все свободный

Михайлов старший вышел в приемную и попросил Ирину зайти.

— Ты знаешь, Ира, как сейчас наш Дима отодрал этого Проничева! У того аж ручонки затряслись. Ну, молодец, не ожидал от сына такой эффективной прыти.

— Что стряслось-то?

— Проничев решил по-своему расчеты вести, не так, как было поручено. Ну и получил по полной программе. Дима его вообще уволить хотел, но он вовремя извинился.

— А ты что молчал?

— А я что, я не генеральный директор — сын по существу говорил и правильно. Молодец!

Профессора Рябова окружили его сотрудники с естественными вопросами: что, как и почему, не понимая своего удаления с рабочего совещания. А он налил себе в кружку чай и молчал, как рыба. Немного потянув время и заставив поволноваться коллег, заговорил с сожалением:

— Опростоволосились мы, братцы, по полной программе, генеральный расчеты не принял, сбор установки приказал прекратить.

— Почему? Проничев же все проверил и утвердил. И вы не мальчик в этих вопросах, Василий Николаевич.

— Вы эти подковырки бросьте, други милые. Оказывается, Проничев нам совсем не ту задачу поставил, нас он не ругал, а на него сильно сердился, даже уволить хотел. Заново станем все расчеты делать, и срок нам недельный дан. Нужно рассчитать параметры реактора без учета водяного охлаждения. Генеральный собирается ставить в реактор замедлители из другого материала, способного выдержать температуру три тысячи и более градусов.

— Взорвется же все…

— Не взорвется. Он же поставит в реактор замедлители цепной реакции, поэтому распад управляемый и не достигнет критического уровня.

— Но никакой материал не выдержит такой температуры.

— В том-то и вопрос весь, что Проничев посчитал так же, за что и получил взбучку. Есть такой материал. Представляете, ребята, реактор без охладителя? — Глаза профессора загорелись. — Это же многократно уменьшенный объем, увеличенная мощность и впереди никаких Чернобылей и Фукусим, никакой радиации и взрывов. Это мировое открытие, мужики. Все, хватит болтать, за работу, все за работу.

В приемной раздался звонок.