Посланник

— Вы просились на допрос, Рощин, но сначала я бы хотел выяснить — кто вам так отдавил руку? Сами себе вы вряд ли бы могли это сделать. — Начал без предисловий Фролов.

— Не знаю, — устало ответил Эдик.

— Как это не знаю, — удивился Фролов, — вам ломают кости, а вы не знаете кто? Кто заходил в камеру? Это охранники или они кого-то запустили?

— В камере никого не было, по крайней мере, я не видел. А охранники, — он усмехнулся, — у них на это ни мозгов, ни силы не хватит.

— Так кто же?

— Не знаю, — начал раздражаться Рощин, — я слышал только голос.

— Какой голос?

— То же голос, что вырубил меня в лаборатории. И он предупредил, что переломает мне все, если я не сознаюсь. То, что он может — в этом можете убедиться сами.

Рощин вытащил из-под одеяла культю руки для показа.

— Так кто же был в камере? — продолжал настаивать Фролов.

— Экий вы непонятливый… я же сказал — не видел, слышал только голос и второй раз на переломку костей не собираюсь.

Фролов больше не стал настаивать. Не хочет — не надо. Запуган до смерти.

— Та-а-ак, — протянул он, — тогда вопросы те же — кто вы, с какой целью…

— Да понятно все, — перебил его Рощин, — чего сто раз об одном. Записывайте. Я Роберт Лоренс…

Четырнадцатая глава

Юрий уже понял, что Эдика взяли, в лучшем случае застрелили при задержании. Он не знал его, как Роберта Лоренса, в разведке лишняя информация ни к чему. Но и не беспокоился — про него Эдик ничего не знал. Однако агентурную сеть Рощина в данном случае считал проваленной, о чем немедленно и сообщил в Центр.

Сабонин считал начало операции удачным — он познакомился с дедом Петей. Познакомился ненавязчиво и, как бы, случайно, устроившись в магазин грузчиком. Заговорил, ни к кому не обращаясь, о погоде и плавно перешел к рыбалке. Мимо рыбалки дед Петя пройти не смог. Так и завязался разговор двух заядлых рыбаков.

Особенно заинтересовала деда особенность изготовления мушек для зимней ловли. Сабонин делал их сам. Брал медную пластину, вырезал из нее формочку вытянутого сердечка около сантиметра длиной, чуть сгибал и внутрь напаивал обыкновенный припой — смесь свинца и олова. Перед пайкой нагревал и загибал конец швейной иглы в виде крючка, середину иглы отламывал и впаивал в мушку непосредственно крючок-острие и ушко. Получалось что-то в виде жучка с блестящей желтой спинкой и серым свинцовым брюшком. Острие не имело заусеницы, как на обыкновенном рыболовном крючке и позволяло рыбе отцепляться самой, как только ее вытащат на лед. Такую мушку обожали окуни и хватали ее сразу. Оставалось лишь подсечь окунька и вытащить его в натяг. При ударе об лед наверху он отцеплялся и вновь снасть готова к ловле.

Юрий дал деду несколько таких мушек и пригласил в выходные на рыбалку. Он не сверлил лунки, где обычно собирались толпы рыбаков на хариуса или омуля, и не считал зазорным половить такую сорную рыбу, как окунь. Впрочем, и не понимал — почему местные ее называют сорной?

Сабонин с дедом пристроились поближе к берегу, где глубина составляла не более двух метров. Юрий определил места на глазок, взял ледобур и начал сверлить первую лунку. Металлические ножи вгрызались в лед, уходя все глубже и глубже, выжимая ледяную крошку наверх, пока не появилась в лунке вода и бур не провалился внутрь. Сабонин резко выдернул ледобур, окончательно очищая лунку. Теперь необходимо замерить глубину. Он опустил в лунку лесу с крючком, но изготовленная им мушка так и не достигла дна — окунь подхватил ее на лету и вот уже первый улов красовался около лунки. Юрий заметил, как загорелись глаза у деда.

— Видишь, дед Петя, окунь же хищник — и глубину замерить не дает, жрет все на лету. Вы устраивайтесь и начинайте, а я еще высверлю несколько лунок и глубину грузилом замерю.

Сабонин начал неподалеку работать ледобуром, наблюдая, как дед устраивается на деревянном ящике — чемоданчике. Такое приспособление очень удобно для рыбака — в нем приносились термос с горячим чаем или кофе, бутылочка водки и, конечно же, сама рыболовная снасть. Затем чемоданчик использовался в качестве стульчика для сидения.

Юрий проделал еще три лунки, каждому по две, и то же начал рыбачить, а у деда к этому времени уже на льду красовались с десяток окуньков. Деда захватил азарт — почти каждый заброс приносил удачу. И он рыбачил молча, словно боясь разговором спугнуть клев. И действительно — день был удачным. Погода способствовала, выбранное место и, конечно же, изготовленные Юрием мушки. Причем дед вряд ли задумывался о погоде и месте ловли, он наверняка все приписывал мушкам, с которых окунь на льду отцеплялся сам.

Часа через два Юрий предложил:

— Дед Петя, может по маленькой?

Он даже заметил, что дед в азарте его понял не сразу. Огляделся и потом, словно устыдившись, ответил:

— Давай, надо это дело сбрызнуть.

Юрий достал бутылку водки, плеснул в крышку от термоса и протянул деду.

— С почином, дед Петя!

Дед выпил и крякнул от удовольствия.

— Да-а-а… так я еще не рыбачил…