Посланник князя тьмы [Повести. Русские хроники в одном лице]

— Вы все рассказали покойному об этом «рыцаре»?

— Да, и предложил ему на пару купить его. Я давал тысячу, программный механизм должен был достаться мне, а Яншевский за свои восемьсот латов получал отличные доспехи середины шестнадцатого века. Бекер открыл небольшой люк в спине «рыцаря». — Ого, он завел его до упора. В Неаполе у старого антиквара мне удалось приобрести чертеж одного из этих механических убийц, сделанный самим Галедо, поэтому я знаю устройство «автомата», как свои пять пальцев. Ты смотри, механизм как новый, весь смазанный. Мастером было придумано программное устройство, заставляющее «рыцаря» выполнять нужные движения. В зависимости от положения специального рычажка, «автомат» может совершать определенное число ударов мечом. Ну вот, кажется, и все. Я попросил бы всех отойти на всякий случай подальше. Дело в том, что здесь еще остался довольно большой пружинный завод и неизвестно, как может повести себя «рыцарь», когда я выну из него программный механизм.

Все отошли за письменный стол.

Бекер вынул что-то из спины «автомата» и отскочил в сторону. «Рыцарь» дернулся и вдруг изо всей силы обрушил на стоящий на подставке гипсовый бюст Ницше свои стальные руки, а затем, согнувшись пополам, рухнул на пол и начал, судорожно дергаясь всем телом, колотить руками по паркету. Попавшийся «под руку» стул был в одно мгновение превращен в щепки. Дернувшись в последний раз, «рыцарь» замер, распростершись на полу в той же позе, как некогда его жертвы.

— Ну вот, — Бекер подбросил на руке довольно странный механизм, состоящий из десятка шестеренок, дисков и длинной трубки, утыканной небольшими штырьками, — кажется, все. Я отомстил за своего отца. Мне это стоило тридцати лет жизни. Но я нисколько не жалею о них. Любое зло должно быть наказуемо.

— Господин следователь, отпустите меня, — вскочил владелец антикварного магазина Цауне.

— Вы же до сих пор не сказали мне, кто приобрел у вас этого механического убийцу, — повернулся к нему Гутманис.

— Отпустите, я очень боюсь. У меня сегодня утром, перед вашим приходом, был человек и очень просил, чтоб я ни в коем случае не говорил вам этого…

— Кто к вам приходил? Вот этот профессиональный Альфонс? — следователь ткнул пальцем в любовника Лилии Буке. — Wer lange drot, macht dich nicht tot[4]. О чем вы, господин Цауне, не должны проговориться, о том, что с господином Яншевским в магазин приходила его невеста?

— Я протестую! — крикнула госпожа Буке. — Вы не имеете права…

— Я ему ничего не говорил, — начал оправдываться перед ней и ее любовником антиквар.

— Заткнись, дурак! — зашипела на него «миллионерша».

Следователь подошел к экономке.

— Вы позвали служанок?

— Да, они ждут в гостиной.

— Попросите сюда кухарку. Горничная пусть подождет.

Хельга Озоле настороженно вошла в кабинет.

— Расскажите, что вы знаете об отношениях между вашим хозяином и Ингридой Мелнарс? — обратился и ней Гутманис.

— Я… это… совершенно случайно… видела, как она ночью вышла из его спальни.

— Сколько времени прошло с того случая?

— Месяца два, а может, и больше. А еще она спрашивала меня о женском докторе и говорила, что ее подруга не хочет иметь ребеночка.

— Вы кому-нибудь еще говорили об этом?

— Н-нет, — затрясла головой кухарка. — Упаси Боже.

— Ну что ж, идите. Позовите горничную.

Хельга Озоле вышла и вместо нее в кабинет вошла горничная.

— Ингрида, вспомните, что просил вас сделать за несколько часов до смерти господин Яншевский?

— О, хозяин был так добр ко мне…

— Да, мы знаем. Так что же он просил?

— Ну я же говорила вам в прошлый раз. Он сказал, чтобы я поставила ему утром в кабинет цветы.

— И это все? Припомните хорошенько.

— А, он еще просил, чтобы я не забыла стереть пыль с этой железяки, — горничная показала на валявшегося на полу «рыцаря».

— А то утром должен был прийти человек ее посмотреть.

— У вас есть ключ от кабинета?

— Откуда? Он был только у хозяина и у экономки.

— А она, как вы думаете, знала об этой просьбе?

— Нет, вряд ли. Я уже легла в постель, когда хозяин зашел ко мне и попросил об этом.

— Кто обычно убирал в кабинете?

— Она, — горничная кивнула на прислонившуюся к косяку двери Венту Калныню.

Экономка отшвырнула ногой гипсовый осколок Ницше и сказала:

— Господин Яншевский совершенно не выносил, когда кто-нибудь посторонний входил без него в кабинет. Единственное исключение он делал для меня. За столько лет работы я основательно успела изучить его вкусы и привычки. Адольф знал, что я не засуну куда-нибудь нужную ему книгу и не выброшу нужные записи.

Следователь повернулся к Ингриде Мелнарс:

 — Вы, милочка, можете идти… Нет, постойте. Сколько вы попросили у господина Яншевского?.. Что вы молчите? Мы все уже знаем о ваших отношениях. Если вы не хотите встретить будущее Рождество в тюрьме, советую отвечать только правду. Так сколько?

— Три тысячи, — понурив голову, сказала горничная.

— Для чего они были вам нужны?