Посланник небес. Далекий Сайкат

Прошло с полчаса. Ивар размышлял над загадкой дальней связи, время от времени предлагая Мозгу проверить ту или иную гипотезу, но все они были отвергнуты. По утверждению криогенного разума, антенна, как и механизм ее ориентации, находилась в полном порядке, а на расчеты вообще не стоило грешить – они выполнялись по общепринятым навигационным программам, с использованием банка данных, хранившего координаты всех обитаемых миров в этой области Галактики. Устав от этой бесплодной дискуссии, Тревельян спросил, как продвигается обработка массива Глубины, и выяснил, что разумных вариантов пока нет. Эта задача решалась Мозгом параллельно с множеством других, включавших управление станцией, анализ картин, что поступали с видеомониторов, коррекцию орбиты и так далее. Но даже с учетом философских проблем, обсуждавшихся с Тревельяном, загрузка Мозга сейчас не превышала сорока процентов. Ночь и для него являлась периодом отдыха, избавляя от главных трудов – генетических, биологических, психологических и прочих исследований, которые вели специалисты. Впрочем, число специалистов сильно приуменьшилось, а их заботы лежали весьма далеко от служебных обязанностей, так что криогенный разум мог и днем совершенствовать свое самосознание.

Наконец тишину пустого склада нарушил командор, сообщивший, что все углы и закоулки, дыры и потаенные щели обследованы, но Курс – так его, разэтак! – будто сквозь землю провалился. То есть, конечно, не сквозь землю, а через станционный корпус, растворившись затем среди туманностей, планет и звезд. Может быть, стал бестелесным потоком квантов, просочился в Лимб и отправился к себе на Тоу или в иное место, которое для этаких тварей подходит – скажем, в задницу Владыки Пустоты.

– Кольцевую галерею ты осмотрел? – поинтересовался Тревельян.

– Разумеется, черт меня побери! Конечно, скрыться в пространстве он не мог – все капсулы на месте, все люки задраены, так что по наружной обшивке он не ползает. Вот ловкий хмырь! Думаю, бегает от меня. Но далеко не убежит!

– Если бы он бегал, то наверняка попал бы в одну из зон, что под контролем Мозга, – возразил Тревельян. – А раз не попал, значит, где-то прячется.

– Где, мальчуган? Есть конструктивные мысли? – не без сарказма осведомился призрачный Советник.

Откуда-то сверху, с потолка, донеслось:

– Если этому мыслящему устройству… если мне будет позволено вмешаться в ваш разговор…

– Вмешивайся! – рявкнул браслет на руке Ивара. – Ты его видел, жестянка? Засек какой-то шорох? Слышал скрип? Говори! Где это крысиное мурло?

– Возможно, у генератора Лимба, около верхних энерговодов. Там…

– Погоди-ка, – сказал Тревельян, – ведь генератор под броневым колпаком! Как он мог туда пробраться?

– Я… это устройство не хотело… я не хотел сказать, что ньюри Курс у самого генератора. Но между верхней частью колпака и дном жилой палубы есть небольшое пространство, через которое протянуты три энерговода, один действующий в данный момент и два резервных. Они выходят прямо к централи и снабжают энергией все научные и бытовые приборы в лабораториях и личных отсеках. В этой зоне нет видеокамер.

– А ведь точно! – подтвердил командор, державший в памяти план станции. – Точно! Защитный кожух генератора не доходит до жилого яруса. Есть меж ними метровый зазор, этакая щелка… если вдвое сложишься, то, может, и пролезешь.

– Давай туда! И жди, пока я не приду, – велел Ивар. Тревожное предчувствие вдруг охватило его, ноги сами собой вынесли в коридор, а там, указывая дорогу, уже мигала цепочка световых пятен. Кожа, добавив мощь его мышцам, позволяла делать огромные прыжки; он промчался коридором, миновал какие-то отсеки, шеренги агрегатов, очищавших воду и воздух, цистерны с жидкими газами, мусоросборник и запечатанные люки хранилищ с резервной техникой. С каждым шагом он приближался к сердцу станции, снабжавшему ее энергией; этот поток струился из Лимба, с изнанки Вселенной, и, как уверяли физики и астрономы, был неиссякаемым.

Наконец цилиндрическая стена двадцатиметровой высоты встала перед ним, сияя зеркальной полировкой. Ксенолог Ивар Тревельян, кавалер Почетной Медали, Венка Отваги и Обруча Славы, разведчик-наблюдатель Фонда и специалист по гуманоидным сообществам, отражался в этом зеркале в искаженном и самом гротескном виде: широкая сплюснутая фигура, широкое лицо, ставшее похожим на физиономию дроми, отвисший зад и короткие толстые конечности. Ивар взирал на эту карикатуру с края кольцевой площадки, окружавшей генератор; над ним сверкала серебристая плоскость потолка, в который, как чудилось снизу, упирался верх броневой башни. В нескольких местах из нее торчали гигантские коробки энерговодов, исчезавших во внешней стене, но под потолком Тревельян их не разглядел – ни самих энерговодов, ни зазора у вершины огромного цилиндра.

Из-за башни выплыла полусфера робота. Опустившись на шесть манипуляторов, командор протянул два щупальца к Тревельяну.

– Поднять тебя наверх?

– Да. Говоришь, я проползу в эту щель, если сложусь пополам?