Посланник (СИ)

— Я знаю, что такое телефон, — возмутилась она. — И даже радиотелефон, у нас были хорошие.

— А сотовый?

— Ну, слышала, что такие есть. Используют на Большой земле. Сама не видела, но в журнале читала.

— А теперь представь, что в телефоне том, что размером… — я показал пальцами, — с шоколадку, есть фотоаппарат, видеокамера, а ещё связь с любой точкой мира. Отсюда всякие выверты сознания, нужно непременно сфотографировать свой ужин, голую попу, кота и новое платье, выложить на странице и набрать побольше лайков.

— Чего набрать?

— Так не объясню, вот выкладывает человек на свою страницу то, что сфотографировал, его сразу куча людей видит. А под фотографией на экране есть значок «нравится».

— И что это даёт?

— Ничего. Потом сама разберёшься, глядишь, тоже станешь фотки выкладывать.

— А попу голую зачем?

— Затем, что красиво, особенно, если в неё куча труда вложена, своего или хирурга, сделать себе красивый зад и никому не показывать — это неправильно.

Она задумалась, ничего, если всё так получится, то привыкнет, наш мир, при всех его недостатках, всё же лучше. Хотя бы тем, что там нет тварей, плюющихся кислотой.

— А ваши женщины, они…

— Договаривай, — настойчиво сказал я.

— Ну, как они с мужчинами это делают?

— У тебя вообще никакого опыта нет?

— Ну, кроме как… — она опустила глаза.

— Ясно, значит, никакого. Да, женщины у нас гораздо более раскованы, могут позволить себе всё, включая то, что у вас считается страшным извращением. Особенно, если любят своего мужчину.

— Ну, нам вообще-то Любовь Наумовна рассказывала многое, говорила, что в жизни пригодится. А ещё говорила, что скромность нужна в обществе, а со своим мужчиной стесняться не нужно.

— Умная тётенька, — заметил я.

— А давай свет погасим, — предложила она. — Сегодня по больнице Полина дежурит, я её попросила, чтобы нас не беспокоили.

Я покосился на окно. Шторы частично закрывали свет, но и так было понятно, что снаружи вечер. Если сейчас потушить свет, то через час уже ничего не будет видно. Но и в темноте мне сидеть не хотелось, поскольку впереди интересные события. Я пришёл к компромиссу, соорудил светильник из своего фонаря и пустого стакана. Стакан был вычурный, возможно, даже хрустальный. Свет, проходя через него, много раз преломлялся, отчего по палате бегали зайчики. У фонаря регулировалась мощность, установил самую маленькую.

— Так пойдёт? — спросил я.

— Угу, — она кивнула и присела рядом, а потом и прилегла, свернувшись калачиком.

— Так не пойдёт, — я погладил её по спине. — Переворачивайся.

— Боюсь.

— Не нужно, ты красивая, скрывать это смысла нет.

Она послушно перевернулась на спину, а я начал по одной расстёгивать пуговки халата. Халат, вроде бы, больничный, но довольно нарядный и ткань мягкая. Когда последняя пуговица сдалась, развязал пояс, отбрасывая ткань в сторону. Нежная белая кожа (в этом мире с загаром туго) покрылась пупырками, но явно не от холода. Марина закрыла глаза и предоставила себя в моё полное распоряжение. Ну и хорошо, торопить события я не намерен, тем более что сам ещё не до конца восстановился. Акт любви, если и будет, то короткий и скомканный. Пусть тогда она получит больше ласк.

Провёл кончиками пальцев по коже, соски на небольшой груди немедленно вскочили, а дыхание её стало сбиваться. Поглаживания перешли на живот, потом вернулись к груди, переместились на шею. Реакция становилась всё более явной, когда перешёл к ласкам сосков, она открыла глаза.

— Дима…

— Марина?

— Ничего, продолжай.

Вдоволь наигравшись с её верхней половиной, я переместился ниже. Подцепил пальцами простые хлопковые трусики, после чего медленно стянул их. Сопротивления не было, хотя лицо её залила краска, видная даже в слабом свете светильника. Глаза её были закрыты, а на лице она всеми силами старалась сохранить выражение невозмутимости. Получалось плохо. Небольшого усилия хватило, чтобы развести её ноги в стороны. Ноги худые, но, в целом, фигура неплохая. А промежность заросла волосами, с эпиляцией незнакома, да тут и условий нет. Впрочем, кому это когда мешало.

— Что ты делаешь? — спросила она встревоженно, открыв глаза, когда я перешёл к более откровенным ласкам.

— Не думай о том, что я делаю, названия всего этого я тебе потом перечислю, будет небольшой разбор полётов. Пока думай о том, нравится тебе это или нет. Можешь снова закрыть глаза.

Она вняла моему совету, а я занялся ей вплотную. Не скажу, что пришлось много стараться, уже через пару минут девочка застонала и несколько раз вздрогнула, стиснув бёдра. Глаза открылись, она смотрела на меня испуганным взглядом.

— Вот видишь, ничего страшного, — сказал я с улыбкой и поцеловал её в губы. — Но процесс этим не исчерпывается, я собираюсь многому тебя научить. Приступим?

— Начинай, — едва слышно произнесла она, обхватывая меня руками и прижимая к себе.

Глава четырнадцатая