Посланник (СИ)

— Вуолл два раза сказал о твоей странности. Это неспроста. До твоего прихода он немного рассказал о сути произошедшего у них на космодроме. Даже не знаю зачем. Я совершенно не понимаю, зачем он, вообще, сюда приходил. Если только тебе сказать о переработчике. Но тащиться сюда через полпланеты — это не улицу перейти. Это мог бы сделать любой из них. И как он узнал, что ты сейчас придешь? Ничего не понимаю. — Зиннит покрутил головой. — Так вот, перед твоим приходом он рассказал мне, что несколько дней назад они эвакуировали из своей зоны четверых зуков и один из них был весьма странен. Его поле воспринималось не совсем привычно. Как он сказал, трое из тех четырех уже мертвы и сейчас они ищут последнего, который куда-то исчез. Но думаю найдут. Если он только не успел портироваться отсюда. Но если он их очень интересует, они его и в любом уголке галактики найдут. — Усмешка сошла с его лица.

— Пусть ищут.

Дакк дернул плечами, лихорадочно пытаясь понять, кто этот четвертый — если Танн, то его нужно немедленно найти самому и заставить забыть о том что произошло той ночью.

Расспрашивать об этом Зиннита было рискованно и потому Дакк постарался изобразить на лице маску безразличия.

— Я какое имею к нему отношение? — Он ещё раз дернул плечами.

— Видимо в тебе тоже что-то есть странное, что вызвало интерес у Вуола. Да и я тоже что-то в тебе почувствовал, когда ты прошлый раз был у меня. Хотя сейчас, вроде бы ничего необычного в тебе нет. — Оттопырив нижнюю губу, Зиннит поднял плечо.

Проклятье! Дакк плотно сжал губы. Я весьма беспечен. Видимо их информационные поля не могут служить гарантированным укрытием полям из моей галактики. Остается какая-то несовместимость. Еще первый стронг это заметил, когда я был в носителе шур Шина. Он весьма подозрительно тогда смотрел на меня. Нужно немедленно поработать над этой проблемой. Да нет, теперь уже поздно. Невольная гримаса исказила лицо Дакка. Теперь лишь один путь — придать этой странности легитимность. Заставить её работать открыто.

— Что молчишь? — Голос Зиннита зазвучал громче, хотя его губы оставались плотно сжаты. — Придумываешь оправдание?

— Мне нечего придумывать. — Дакк покрутил головой. — Что есть, то и есть. Я очень много работаю над совершенствованием своего поля и вполне допускаю, что несколько перестарался. Я тебе говорил, что чувствую себя уставшим. — Он постарался заглянуть Зинниту в глаза, но тот сидел опустив взгляд.

— Даже не знаю, как быть. — Зиннит поднял взгляд и состроил очередную гримасу. — Зуки неподвластны нам. С одной стороны это хорошо. Пусть стронги сами с ними разбираются. И что тебя одного понесло обследовать Грабба? Взял бы кого-либо с собой. Хотя бы свою Зеттинини. Теперь выпутывайся сам. Как хочешь. — Он махнул рукой.

— Кто же знал? — Дакк дернул плечами. — До сих пор у меня не было плотных контактов с ними.

— С кем? — Глаза Зиннита широко открылись.

— Со стронгами.

— А-а-а! — Зиннит вяло махнул рукой. — Теперь у тебя контактов будет с лихвой. Самых плотных. Наиплотнейших. Когда ты принимаешь в клинике?

— Завтра.

Самопроизвольно вырвалось у Дакка, хотя он и представления не имел, когда, кого и где принимал Беллиар. Этой информации он не придал особого значения, когда изучал информационное поле Беллиара, оставив её на потом, а сейчас оказалось, что напрасно. Если бы стронг был бы поконкретнее, то он наверняка бы оказался в весьма неприятной ситуации.

— Посмотришь их переработчика и сюда. — Зиннит ткнул пальцем в стол. — Я постараюсь что-либо узнать об их интересе к тебе. Тогда и решим, что делать. А все-таки, на твоем месте, я бы убрался отсюда. — Он поднялся, видимо давая понять Дакку, что разговор закончен.

Дакк, ничего не ответив, развернулся и шагнул к выходу.

Дома он нашел в информационном поле Беллиара всё, что имело отношение к его практике психоанализа и внимательно ознакомившись с этой информацией, установил, что Беллиар оказался гораздо лучшим специалистом, чем показался ему поначалу. Он, порой, восстанавливал совершенно безнадежных людей, имевших категорию гарантированно неизлечимыми. Хотя легальной практикой у него была психоаналитика, но при контактах с пациентами он неизменно использовал свое психотронное поле, вводя их в различной глубины трансы и в таком состоянии восстанавливая утраченные нервные связи мозга их носителей. Фактически — это была не психоаналитика, а реанимация и порой пациент после сеанса восстановления, начинал совершенно другую жизнь. Навряд ли этот метод лечения был легален на Флоот, но здесь, на Родерон, скорее всего, ограничений не было. Хотя поле у Беллиара было достаточно слабым, где-то между полями зевса и сармата, но владел им он так виртуозно, что сейчас у Дакка вызвал невольное восхищение.