Посланники небес

Три дня после нашего прилета на спутник ушло на то, чтобы попытаться реанимировать станцию и приспособить её для проживания на ней. Для этого необходимо было использовать имеющиеся в нашем распоряжении источники питания. Установив их и подсоединив, мы подали энергию и включили, таким образом, защитное поле. Теперь мы могли не бояться, что космические микрочастицы и метеориты пробьют обшивку корабля насквозь и через образовавшуюся дыру унесут воздух наружу. После этого, наполнили отсеки воздухом, создали нормальную атмосферу и начали детально обследовать уцелевшую часть станции.

К нашему сожалению, выжившие отсеки, которые не были повреждены метеоритами, не располагались все вместе. Только три были сопряжены друг с другом, остальные пять были разбросаны в разных частях корабля. Поэтому мы остановили свой выбор на освоение первоначально именно их. Впрочем, и этих трех оказалось достаточно, чтобы разместить нас. Каждый отсек представлял собой два этажа по двадцать метров в длину. Общая площадь помещений, расположенных в отсеке была около восьмисот квадратных метров. Таким образом, в трех отсеках корабля у нас было почти две с половиной тысячи квадратных метров помещений, которые были заполнены различной аппаратурой, оборудованием, жилыми, складским и вспомогательными комплексами, в назначении которых нам предстояло разобраться. Главное, что мы могли спокойно разместиться и попытаться без суеты наладить жизнь.

К концу недели весь экипаж перебрался на станцию, а корабль, на котором мы прилетели, стоял рядом, оставаясь под надежной защитой энергетического экрана.

Мы начали осваиваться и налаживать быт. Нас было девять, с четырех разных звездных систем. Беленгина была очень разговорчивая, острая на язык, достаточно вспыльчивая, но вместе с тем отходчивая. По специальности она была астро-биолог и проходила на станции практику повышения квалификации. Прилетела полтора года назад с планеты Гунга. Когда я увидел её без костюма, в обычной одежде, то сначала подумал, что она землянка с африканского или американского континента. Черный, с переливами цвет кожи, курчавые волосы. Я посмотрел на неё со спины и подумал, вот сейчас она повернется ко мне лицом, и я скажу:

— Как приятно видеть еще одну земную женщину на этих задворках вселенной.

Но когда она повернулась, я понял, что её черты лица имеют отнюдь не земной вид. Очень узкие губы, разрез глаз вытянутых во всю ширину лица. Создавалось ощущение, что она могла, вращая одними зрачками охватывать поле зрение почти в сто восемьдесят градусов и при этом не поворачивать шею. Нос почти отсутствовал, его заменял небольшой выступ, в котором также имелась в наличии узкая щель. Пропорции тела были примерно такие же, как у земной женщины, но что-то отличало её, но что, я так и не понял.

Флон заместитель Фейнхотена был с планеты Сторб. Молчаливый, рассудительный и как оказалось чрезвычайно грамотный специалист в области исследований космоса. Он был высокого роста, выше двух метров, имел смуглую кожу и очень напоминал чертами лица землян, если бы не одно но. Его черты лица были, как бы это выразиться, несколько увеличены. Слишком большой нос, рот, уши, сильно выпирающие зубы, всё это вызывало у Вики, как она потом мне сказала, когда мы обменивались впечатлениями о наших спутниках, впечатление больного человека, у которого вдруг начали опухать все его наружные органы обоняния и слуха.

На меня особенно большое впечатление произвел Зумертек. Он, так же как и все остальные был с Ютры. И поскольку я мог сравнивать его черты лица с другими жителями его родной планеты, с Фейнхотеном и Гройдеваном и в какой-то степени с Хлоей. Он был достаточно симпатичным, а главное, он имел очень приятный голос и манеру говорить, лаконично, ненавязчиво и всегда по делу.

Пошла третья неделя нашего пребывания на станции. Как ни странно, но больше всех сложившемся положением остался доволен Саша. Все окружавшее его вокруг, вызывало живейший интерес и необходимость потрогать и покрутить. Поэтому Вика ни на шаг не отходила от него. Впрочем, как я вскоре смог убедиться, Сашка не стал обузой на станции, а наоборот, стал своего рода отдушиной для всех, поэтому вся команда уделяла ему достаточно много внимание. Как я заметил, команда то и дело просила разрешения у Вики посидеть и поиграть с ним или приглашали нас к себе в гости, а потом мило выпроваживали нас, а Сашу оставляли у себя и порой часами проводили с ним. Однажды я заметил, как Беленгина, которую, я про себя называл «брюзгой», разбираясь с документацией в лабораторном отсеке, разговаривала с Сашей, а тот сидел и внимательно слушал её, словно понимал, о чем она говорит. Наблюдать это было и странно и смешно. Одним словом, Саша стал всеобщим любимцем на станции и безмолвным, за редким исключением, когда мог удариться в плач, слушателем.