Посланники Обители. Громовое колесо

В моём понимании, каждый волен изгаляться над своим телом так, как душа пожелает. Хочешь – разрисуй себя всего, хочешь – кольца и серьги повтыкай во все места, включая причинные. Можешь ещё и силиконом накачаться по самые уши, если считаешь, что без того тебя ценить более не за что. В общем, каждому по потребности здесь, как говорится. Сам же я нужды ни в чём подобном не испытывал. Не видел необходимости с природой о красоте человеческого тела спорить. Потому и теперь не особо-то появившемуся изображению рад был. Ну, а что изменишь-то? Поплевал я, конечно, на руку, потёр плечо. Там где татуировка появилась. Безрезультатно. Похмурился да покривился. Что ещё? Да ничего! Расслабился и решил дальше тело своё на предмет потенциальных изменений проверить. Тем паче, именно этим и собирался ведь, собственно, заняться.

Оттянув майку, я посмотрел на грудь и живот. Похлопал себя по ногам и рукам, сам не знаю зачем. Исподлобья бросил взгляд на рогатого и, убедившись, что тот не смотрит на меня, опять засунул руку между ног и ощупал там своё хозяйство. Удовлетворённо кивнул сам себе головой. Вроде как в остальном – без изменений. И то ладно.

– Тебя звать-то как, кучерявый? – обратился я к моему обиженному приятелю, попытавшись всё-таки ещё раз, уже последний, навести с ним мосты. Ну, а если нет, то значит – нет.

– Орис, – неожиданно ответил тот, так и не повернувшись, правда, ко мне.

– Ну, а меня – Алексей, – ободрённый началом, вроде как, завязывающегося всё-таки разговора, представился и я. И тут же попытался развить успех. – Ты на плечо-то своё левое смотрел, Орис?

Кучерявый после моей последней фразы вдруг замер. Даже дышать перестал. А затем медленно, очень осторожно повернул голову и уставился на свою руку. Левую, само собой. Несколько секунд рассматривал плечо и даже, словно не веря своим глазам, прикоснулся пальцами к изображению клевера. Закрыл тату ладонью, да тут же резко откинул ту ладонь в сторону. И лишь убедившись, что рисунок так никуда и не делся, шумно выдохнул и вытер, неведомо как появившийся, пот со лба.

Оскалив было зубы в подобии улыбки, рогатый вдруг тут же снова поджал губы и нахмурился. Затем быстрым шагом приблизился ко мне, посмотрел на мою левую руку и удивлённо поднял брови вверх. Затем, видимо догадавшись, чуть сдвинулся в сторону и воззрился уже на правое моё плечо. Пробурчал что-то нечленораздельное, вздохнул тяжко, да и шлёпнулся задом на траву, усевшись, таким образом, прямо рядом со мной.

– Ну, и… – протянул я.

– Да, не понукай, не запряг, – пробурчал Орис.

– А надо?

– Что “надо”?

– Ну так, запрячь.

– Вот, что ты за человек?! – прорвало рогатого. – И так в сторонку подвинул, так ещё теперь и запрячь решил. Хотя, что от тебя ждать-то ещё?! От баловня фортуны. Это мне только всё трудом непосильным даётся. К примеру, вот эту самую поляну я полгода искал! Все холмики в округе излазил, все колени стёр, пока три в ряд растущих клевера удачи не нашёл. И что?

– И что? – повторил я за Орисом.

– Алёшенька вдруг нарисовался. Да нарисовался – ничем его не сотрёшь! – в сердцах воскликнул кучерявый. – И ведь не вчера ты, злыдень, здесь объявился. Тем более, не завтра. А именно, почему-то, сегодня. Да и ещё, к тому же, в то самое время, когда молния судьбы своего избранника опять искать собралась.

Я промолчал. Решил дать возможность Орису самому выговориться, пар спустить. Хотя, что за молния судьбы такая, ой как спросить хотелось. Но, сдержался я. Сдержался. Кремень я, прямо. Язык зубами зажал и в сторонку отвернулся. Только чтобы рогатый моего столь явного любопытства, яркими красками на лице написанного, не прочитал. И не попытался тут же попользовать меня. Так что отвернулся я и на близлежащие холмики воззрился.

А пустые до того пригорки, подобные нашему, постепенно начали наполняться живностью. Не кентаврами да сиренами, правда, а обычной самой живностью, без человеческой примеси. В понимании обывателя живностью, значит. Проще говоря, травоядными. Коровами там, козами, лошадками. А ещё жирафами, верблюдами и оленями. Кто был с одной головой, кто с двумя, а кто и с тремя сразу. Были и помеси животных, были и экземпляры, которых я вообще раньше никогда не видел, даже на картинках. Все они, судя по всему, прибыли на обед. Похоже, травка здесь была донельзя вкусная и сочная, раз такое количество тварей заявилось. Хорошо уже то, что на наш холмик пока никто не покушался.

Я ещё крепче сжал зубами язык и чуть не застонал от боли. Божечки! Куда я попал? Как всё, что творится кругом, понять, принять и не сойти с ума при этом. И, кстати! А только что умершие могут, вообще, с ума сойти-то? Или это только живых привилегия?

В голову полез уже совсем откровенный бред. Похоже, я начал синхронизироваться с окружающей обстановкой. Вливаться в неё, так сказать, и внешне, и внутренне. Да ещё и Орис снова замолчал, опять в себя ушёл. В свои переживания. Лучше бы орал на меня. Хоть какое-то развлечение.