Посланники Великого Альмы (Книга 1)

Сужди посмотрел на две приближающиеся фигуры и вновь переключился на стоящих на бетоне женщин. У афро-американки была тупая рожа с глазами навыкат, и она, словно исполняя ритуальный танец, ритмично припадала то на одну, то на другую ногу. Просторный короткий сарафан колыхался на ветру, прильнув спереди к её телу.

— Освободите детей! — кричала стоявшая чуть сзади толстозадая еврейка. Ей вторил голос худой блондинки:

— Вы не имеете права! — Ее пышная шевелюра, чернеющая у корней волос, в протестующем режиме раскачивалась из стороны в сторону вместе с головой. — Освободите заложников!

Еще у четырех чернявых женщин надписи были сделаны и на майках. Сужди, сильно прищурившись, на этот раз прочел сам: "Террор не пройдет!"

— Абдул, отбери самых горластых детей — и на выход. Мы обменяем их на этих женщин. В количестве не проиграем, но избавимся от шума.

— Если только эти не продолжат галдеть в самолете.

— Ну, их мы успокоим быстро. — Он вновь окинул блондинку долгим оценивающим взором и сделал широкий жест внутрь самолета: — Леди, вы можете присоединиться.

От него не ускользнуло явное замешательство среди демонстранток. У негритянки лицо сразу вытянулось и посерело; еврейка опустила глаза; остальные вопрошали друг на друга растерянными глазами. Их воинственный пыл испарился, срезанный коротким предложением. Только блондинка сохраняла непринужденность и спокойствие.

— Освободите детей, — в который раз повторила она, — и мы примем ваше предложение.

— Лично я не полезу в самолет, — отказалась молодая девушка в джинсовом комбинезоне с обрезанными штанинами.

— Правильно, Мон, — поддержала её одна из подруг. — Наше дело требования путем митингов и демонстраций. Я, например, могу даже поголодать.

— Ну и валите отсюда! — зло прикрикнула на них крашеная. — Кто ещё обкакался?

Похоже было, что из остальных — никто.

Сужди ухмыльнулся.

— Сейчас подадут трап, и вы сможете подняться на борт.

Негритянка воспрянула духом.

— Конечно! — сказала она. — Но пока самолет не покинут все дети — мы туда ни ногой!

— Вы деловая женщина, — иронично заметил Сужди. — Но обмен будет равный — семь на семь.

Блондинка кокетливо улыбнулась.

— А я не потяну за двоих?

— В другой обстановке я бы ответил «да».

— Придется соглашаться, — объявила старшая и остановила свой взгляд на понурой еврейке. — Изольда, хочу тебе сказать, что я никому ничего не навязываю. Ты вольна покинуть нас.

Последние её слова прозвучали излишне театрально.

2

Сужди хоть и обещал произвести равный обмен, но сделал больше. Через десять минут по трапу спускались шесть взрослых со своими детьми. Мужчина, сын которого маялся животом, держал на руках ревущего Джонни: Кирим наказал-таки вредную старуху. Но она оказалась действительно железной бабкой. Церемонно поцеловав малыша в лоб, она передала его из рук в руки счастливому мужчине.

Кертис и сержант Маккинзи стояли в десяти шагах от трапа, ожидая освобожденных заложников.

— Должен высказать вам свою благодарность и выразить восхищение по поводу вашего мужества, — громко сказал полковник, обращаясь к уже поднимавшимся по трапу женщинам.

Неугомонная блондинка обернулась.

— Лучше бы вам, папаша, восхититься нашей женственностью, — посетовала она с грустной улыбкой, а глаза её поймали мелькнувший яркий блик оптического прицела снайперской винтовки.

Сужди остановил её, провел рукой по груди, спине, совсем необязательно — по внутренней стороне бедер; из кармана шорт извлек водительское удостоверение: Памела О'Нили. Он указал рукой на эластичную ленту, державшую её высокую прическу.

— Снимите.

Она пожала плечами и освободила себя от ленты.

— Прошу вас, Памела.

Обыск носил чисто формальный характер, так как женщины одеты были легко и одежда была облегающей. Кроме сарафана негритянки; когда Абдул залез к ней под подол, она завращала глазами и хихикнула. А идя по проходу между кресел, несколько раз обернулась на него.

— Все в конец салона, — говорил каждой Сужди. — Занимайте освобожденные места. Сидеть тихо, разговаривать только по-английски. Передвижение запрещено, у кого возникнет надобность — поднимать руку. Всем в конец салона…

Чернокожая уселась в двенадцатом ряду рядом с потным, нервничающим толстяком, который слепо читал "Ти-Ви гайд" — телевизионный вестник. Таким образом, она возглавила группу заложников. Положив ногу на ногу, она бросала заинтересованные взгляды на Абдула. Остальные расположились ближе к хвосту самолета.

Блондинка плюхнулась в кресло в последнем ряду по соседству с "железной бабкой".

— Не знаю, как вас и благодарить, — соседка положила сухую ладонь на руку девушки. — Вы освободили моего внука.

— Работа такая, — сокрушенно вздохнула она, внимательно вглядываясь в лицо женщины. — Я сильно растрепана?

— Есть немного. Хотите, я дам вам расческу?

— Именно её я и хотела попросить.

Старушка полезла в сумку и достала щетку для волос. Тряхнув головой, девушка начала расчесываться, поправляя свободной рукой волосы. Когда она привела себя в порядок, пожилая дама с удивлением обнаружила у неё на коленях небольшой пистолет.