Посланница любви

Проходя мимо солнечных часов, где могла встретить сэра Хенгиста, она внезапно поняла, что все время ждала этого мгновения. Несмотря на страх, на внутреннее сопротивление, несмотря ни на что, она хотела видеть его. Ей было нужно только узнать, жив ли он, здоров, знать, что он есть на белом свете, — этого было достаточно. Сами по себе ее ревность и страдания были ничто по сравнению с тем, что увидит его снова. И даже его презрение к ней не вызывало такую боль, как неизвестность и невозможность видеть его постоянно.

Он появился неожиданно, широко шагая по тропинке, и тенистый сад сразу стал маленьким, когда он возник — большой и величественный в своем расшитом камзоле.

Андора чувствовала, что она дрожит, ожидая, пока он подойдет к ней. Она не могла смотреть в его лицо, ее длинные ресницы были опущены, когда она, присев, робко протянула ему записку королевы.

— Благодарю вас, Андора. Ее величество здорова, я надеюсь?

— Ее величество здорова и в прекрасном настроении.

— Хорошо. Передайте ей, что лорд Эссекс особенно беспокоился о ее здоровье.

— Я передам все, что вы сказали, — чуть слышно сказала Андора.

Сэр Хенгист говорил с ней в строго официальном тоне. Его голос был вежливым, но в нем не было теплоты. Он словно окружил себя стальной завесой, которую она не могла преодолеть. Он протянул ей записку от лорда Эссекса.

— Будьте добры передать это ее величеству, — сказал он, и снова его тон был строго официальным. Она почувствовала его нетерпение, он был готов повернуться и уйти.

Она подняла на него глаза, она должна была взглянуть на него, и она увидела, что он внимательно смотрит на нее, словно пораженный тем, что он увидел.

— Вы бледны, Андора, — сказал он совсем другим голосом. — У вастемные круги под глазами. Вы не больны?

— Нет, я… у меня болит голова, вот и все, — отвечала Андора.

— Вы уверены, что нет ничего более серьезного? Ночи могут быть предательскими в это время года. Если вы простудились и вас лихорадит, вы должны обратиться к доктору ее величества.

— У меня все в порядке, — настойчиво повторила Андора.

— Это совсем не похоже на вас — быть такой безучастной, — начал он с неожиданной добротой.

Перемена в его голосе наполнила слезами глаза Андоры, и, к своему ужасу, она почувствовала, что сейчас разрыдается. Его резкость и холодность было намного легче переносить, чем его доброту и участие, причинявшие ей невыносимую боль.

Отчаянно пытаясь сдержать слезы, Андора присела в маленьком реверансе.

— Я… я должна идти, милорд, — нетвердо сказала она, и ее голос дрогнул при последнем слове. Она повернулась, чтобы бежать, но он оказался проворнее и быстро поймал ее за руку.

— Андора, — сказал он. — Что случилось? Не может же это быть из-за того, что я сказал или сделал вчера, так как, клянусь вам…

— Пустите меня! Пустите меня! — вырывалась Андора. Наконец она освободила свою руку. — Вам мало… того, что вы… уже сделали? — Слезы покатились по ее щекам, и она уже не понимала, что говорит. Поэтому она могла только подобрать юбки и убежать от него так быстро, как могла, под защиту дворца. Добравшись до дверей в королевские апартаменты, Андора почувствовала себя в безопасности и попыталась собраться с силами. Затем она вытерла слезы и, войдя в комнату, вручила записку Елизавете, которая быстро открыла ее, даже не взглянув на посыльную.

Андора, решившись, попросила у мисс Перри удалиться и, очутившись в своей спальне, вымыла лицо холодной водой и жестко отругала себя за то, что была такой слабой и вела себя так по-детски. Что он должен был думать о ней, размышляла Андора, если она вырывается и убегает, когда он всего лишь вежливо расспрашивает ее о здоровье?

Может быть, он подумал, что она боится, как бы он снова не поцеловал ее? Ее лицо вспыхнуло при такой мысли. Какой глупой она, должно быть, показалась ему! Он-то привык к искушенным придворным дамам, которые вечером кокетничают и целуются с мужчиной, а наутро забывают его имя.

Почему она не может вести себя как светская женщина, а не как деревенская девчонка? Но беспокойное утро заканчивалось, она должна была вернуться к своим обязанностям. Вот только ее утренняя ложь теперь стала правдой: голова болела невыносимо.

Фрейлины затеяли игру в волан в саду, но Андоре удалось отказаться. Она побрела вверх по лестнице и в углу гостиной нашла мисс Перри, сосредоточенно изучающую свои карты.

— Ты хочешь, чтобы я погадала тебе, дитя мое? — спросила она.

Андора покачала головой. Она слишком хорошо знала, что в ее будущем нет ничего, кроме разбитого сердца и страдания, ничего, кроме одиночества и тоски, потому что без него ее жизнь казалась пустой и бесцельной.

Что бы мне хотелось от жизни, говорила она себе, — это мужа, детей и домик в деревне, где я была бы спокойна и счастлива и забыла бы обо всех интригах и махинациях вокруг трона королевы.