Посланница Поднебесья

— О шансах пока говорить очень трудно, — рядом с родителями села врач Матильды. — Поэтому не буду вас обнадеживать. Но одно чудо уже случилось. Никто не думал, что ваша дочь переживет день после трагедии. Состояние было крайне тяжелым. И потом несколько раз она снова оказывалась одной ногой в могиле. Но всё ещё дышит. Знаете, я человек науки. Привыкла полагаться на знания и умения. Однако это тот самый случай, когда можно уверовать в существование высших сил. Не могу избавиться от чувства, что вашу дочь кто-то оберегает. Видимо, она еще не завершила свой путь на земле.

Я вытаращила глаза.

Ого!

Доктор считает, что Матильда под защитой высших сил? Это сильно. Ладно медсестры. Они более подвержены суевериям. Но врач? С другой стороны, я впрямь не раз совершала настоящие чудеса поддерживая жизнь Матильды.

— Кайли родилась только через шесть лет после нашей свадьбы, — призналась мать моей подопечной. — Мы очень хотели завести ребенка, но ничего не получалось. А, когда дочка появилась, казалось, это дар небес. Мы и представить не могли, что всё так обернется.

— Не отчаивайтесь, — доктор сжала ее руку. — Наука наукой, но и вера очень важна.

— Она права, Рита, — поддержал врача отец Матильды. Или лучше сказать Кайли? Ведь именно это имя ей дали при рождении. — Не будем отчаиваться.

— Вы готовы? — спросила доктор. — Можете не торопиться. Если нужно еще время, сделаем это позже.

— Нет-нет, я хочу видеть дочь, — заверила мать и вытерла новую порцию слез.

Я оставалась рядом еще несколько минут. Смотрела на воссоединение семьи. Точнее, пока на его подобие. На Кайли-Матильду, лежащую без движения в глубоком «сне», на ее родителей. Отец просто стоял и не смел шелохнуться, глядел на бледное лицо дочери, узнавая или не узнавая черты. Мать плакала. Сидела у кровати и что-то беззвучно шептала. А потом у меня не хватило сил оставаться в палате. Подопечной, судя по показаниям браслета, ничего не грозило. А ее семья вызывала в душе горечь. И зависть, пожалуй, тоже.

Даже у преступницы, распылившей порошок посреди мегаполиса и забравшей чужие жизни, есть родные. Те, кому она не безразлична. А мне не на кого опереться, некому довериться. В земные жизни у меня были родители, мужья и дети. Но я никого не помнила. Кроме одного единственного возлюбленного, который оставался для меня тенью и, скорее всего, сгинул в капсуле забвения. Они все не в счет. Есть только Сара. Где-то всё ещё есть. Но она не семья. Никогда ею не станет. Саре важна только она сама…

И какого черта мне тогда ее искать?

Ради ее благополучия. Ради спокойствия Амэя.

Когда же хоть что-то сделается ради меня?..

* * *

Я посидела немного на крыше больницы, глядя на город, как и накануне купающийся в солнечных лучах. Удивительно, но в Мире Грёз и Обманов очень часто бывает хорошая погода. Даже когда проливаются ливни, быстро возвращается солнце. Может, в качестве компенсации за всю дурное, творящееся под ним?

— Куда теперь? — спросила себя. Нужно выдвигаться, пока не уснула под действием сонного порошка, крохи которого всегда витают в воздухе. — Навестить Эсмеральду? Или… Вот гадство!

Я хлопнула себя ладонью по лбу.

Гай!

Его кнопка пока оставалась спокойной, но ему сегодня предстояло отправиться с матушкой на похороны в качестве сопровождающего, а я намеревалась там за ним присматривать. Совсем забыла о собственных планах из-за новостей Матильды.

— Уже лечу, Гай Лион, — проворчала я. — Сделай одолжение, не преврати похороны в фарс, как было со свадьбой.

…Я успела вовремя. Подопечный как раз крутился у зеркала. Кажется, ему нравилось, как он выглядел в черном траурном костюме. По-взрослому. И как трагический персонаж, к тому же. Я только головой покачала. Кого-то хоронят, а Гай любуется собой. Ну, хоть успокоился под защитой нанятых матерью телохранителей. Родительница, с которой Гай встретился в холле через пять минут, выглядела мрачной. Собранной, уверенной в себе, но мрачной. Лицо казалось непробиваемым, и даже в глазах ничего не читалось, но чутье ангела подсказывало, что это видимость. В душе актрисы кипели страсти. Но не горе ее поглотило, а гнев и ненависть. И, кажется, тому, на кого она злилась, в скором времени придется несладко.

* * *

Мать с сыном сели в один из трех черных автомобилей и вместе с телохранителями и поехали по шумным улицам мегаполиса. Здесь снова светило яркое солнце. Его мало волновало, что у кого-то случилось горе. Оно вышло на привычный круг, чтобы светит всем и каждому. А уж как это воспримут внизу, пусть сами решают. Я не стала устраиваться сверху на автомобиле. Летела следом. Обгоняла процессию и приземлялась на очередную крышу. Ждала, пока та уедет вперед, и снова летела. Внимательно следила, не появятся ли недоброжелатели Гая. Всё-таки он впервые вышел «в свет» за долгое время. Да, кнопка на браслете оставалась спокойной. Но я знала по опыту: всё может поменяться очень быстро.

— Ларо, ты слышишь?

Я как раз спикировала с крыши и от неожиданности едва не рухнула камнем вниз — прямиком об асфальт. И дело было вовсе не в вызове. А в личности той, кто ко мне обратился.