Посланница судьбы

– Семен Николаевич сейчас находится в своем поместье, в селе Турусове, Московской губернии, – ответил Хлебников, – лечит от холеры крестьян всех окрестных деревень. Я с ним переписываюсь. У него поразительные результаты, господа! На четыре сотни заразившихся мужиков и баб всего три летальных исхода…

По залу вновь прошел гул, но уже не возмущенный, а, скорее, одобрительный.

– Удивительный человек этот Корсаков, – взглянул в сторону молодых университетских врачей доктор Гааз, – помещик вроде, а ухаживает за крестьянами! – А потом вновь обратился к Хлебникову: – Скажите, дорогой коллега, как вы восстанавливаете потерю воды у холерных больных? Ведь это вопрос…

– Я применяю теплые травяные ванны, – ответил Алексей Серафимович, – однако эффект от них невелик. А вот один смоленский мещанин закутал своих умирающих детей в простыни, пропитанные уксусом, и обложил их распаренной соломенной трухой. Дети его выжили, и он стал лечить таким манером других людей. И многих спас. Я этот метод тоже использую. Он дает потрясающий эффект! Холерные после «соломы» встают на ноги, господа!

– Дикость! – снова повторил доктор Маркус, качая головой. – Чистой воды знахарство!

– Позвольте с вами не согласиться, дорогой Михаил Антонович, – вступил в дискуссию с главным врачом Голицынской больницы Федор Петрович. – Метод действительно интересный и имеет научное объяснение. И уксус, и распаренная солома – прекрасные дезинфицирующие средства. Вот после уксуса и соломы неплохо бы больного окунуть еще и в травяную ванну, – рассуждал Гааз.

– Именно так я и поступаю! – Хлебников оценил поддержку знаменитого доктора и во время своего рассказа обращался именно к нему.

– Ну что же, это было весьма и весьма полезно, – подытожил генерал-губернатор Голицын, – мы сегодня узнали достаточно много о лечении холеры морбус. Осталось только применить все это на практике. – Он окинул присутствующих своим мягким, совсем не властным взглядом и вдруг, придав голосу не свойственную ему суровость, сообщил: – Государь-император встревожен большим количеством смертей в Москве, поэтому надеюсь, очень надеюсь, что с вашей помощью картина в ближайшие дни резко изменится. Я уповаю на вас, господа. А вы, Алексей Серафимович, – обратился он к смоленскому доктору, – приступайте прямо сейчас к лечению больных в Мещанской больнице. У нас там самое катастрофическое положение с медицинским персоналом…

Услышав это, Глеб оторвал голову от блокнота и поискал глазами доктора Штайнвальда. Однако наткнулся на взгляд статского советника Савельева, который едва заметным кивком головы поздоровался с ним. Глеб сделал вид, что не заметил этого приветствия. Внутри у него все похолодело.

– А где Густав Карлович? – спросил он Гааза. – Вы давно его видели?

– Пожалуй, давненько, – отвечал Федор Петрович, тоже поискав глазами Штайнвальда.

– А что у них там в Мещанской? Что случилось с персоналом? – забеспокоился Белозерский.

– Вы разве ничего не слышали? – раздался голос за его плечом. Глеб обернулся и узнал доктора Пяста из Голицынской больницы. – В Мещанской и среди докторов, и среди ординаторов многие заразились. Штайнвальд, говорят, уже при смерти…

Покинув губернаторский дом, университетские врачи и Гааз тотчас бросились к извозчикам. Молодые люди хотели немедленно ехать к Штайнвальду, но Федор Петрович остановил их юношеский порыв, здраво рассудив:

– Я думаю, не стоит нам всем вваливаться к старине Густаву. Доктора не любят и не умеют болеть. А мне все равно по пути, так что заеду к нему и по возможности уговорю переехать ко мне, в Старо-Екатерининскую…

На том и порешили.

* * *

По дороге в больницу Гильтебрандт некоторое время не произносил ни слова, не желая, по-видимому, обсуждать услышанное на заседании Комитета по холере. Его сознание, впрочем, как и сознание многих докторов наступившего века прогресса и науки, противилось тому, чтобы лечить даже самых тяжелобольных пациентов с помощью ядов.

– Если кровопускание – смерть для холерного, – заговорил он, наконец, нервно и взволнованно, словно все это время мысленно спорил с Глебом, – тогда надо поступить наоборот. С помощью шприца ввести в вену больного… – Тут Иван Федорович запнулся, ударил себя ладонью по колену и чертыхнулся. – Ну, не кровь же им вливать, в конце концов! Большинство переливаний крови заканчиваются летальным исходом. – И тут же робко, неуверенно, что совсем ему было не свойственно, предложил: – Может быть, воду им вливать, Глеб?.. Шприцем… в вену…

– Я тоже об этом думаю каждый день, – признался Белозерский, – только, скорее, не воду, а солевой раствор, ведь вместе с водой из организма уходят соли! – И добавил, глядя в глаза коллеге, ставшему уже другом: – Надо рисковать, Иоганн, как рисковали те двое докторов-аллопатов, которые в Оренбурге давали умирающим от холеры белый мышьяк…

– По рекомендации некоего помещика, вступившего в переписку с Самюэлем Ганеманом, – покачав головой, выделяя каждое слово, подытожил Гильтебрандт. – Все-таки это абсурд!