После

Даже точно разумно. Как лакмусовая бумажка на намерения. Если живешь в тихом месте и ничего плохого не планируешь, то зачем тебе бойцы с автоматами? Как завел таких, так сразу и подозрительно. У нас такого жесткого закона не было, но к тем, у кого слишком много «телохранителей» образовывалось, мы тут же присматриваться начинали. И, кстати, обычно не ошибались. Двое таких было и оба погорели на нехорошем. Один поехал лес валить, а второму так и вовсе из пистолета в затылок выстрелили на городской свалке. Было за что. И двоим его людям. Сам одного из них стрелял.

* * *

Парикмахерских в городе было две: одна на Луначарского, а другая на Володарского. Если честно, то такие названия уже раздражать начали. Кого-нибудь из деятелей мирового коммунистического движения здесь забыли помянуть? Разве что проеханная мной улица Торговые Ряды чуток утешила, а потом еще и Новгородскую увидел. Парикмахерская на Володарского оказалась маленькой, на два кресла всего, обитых потрескавшимся дерматином, зато единственным работавшим мастером была совсем молоденькая и симпатичная худенькая девчушка, даже обрадовавшаяся появлению клиента. Подозреваю, что народ тут еще и друг друга стрижет.

— Садитесь, — сразу же пригласила она меня в кресло, расправляя вполне свежую простыню. — Как стричь будем?

— По-военному коротко, красавица. Сзади по нижней, так сказать, кромке ушей, с боков коротко, сверху чуть подлиньше оставь, если не трудно.

Хорошая девочка, правда. Русые волосы, заплетенные в косу, лицо с сочными губами, аккуратным носиком и большущими серыми глазами. И голосок приятный.

— Ну а что трудного? — Она накрыла меня простыней, ловко завязав ее на шее. — Ничего нам не трудно, жениха сделаем.

— Старый я для женихов, так что хотя бы уставной вид придай, — засмеялся я.

Снял очки, положил на столик.

— Ой, да ладно, старый. Вон какой крепкий. Не видела вас раньше.

— Не местный я, приехал недавно. Зарос в дороге, как дикобраз.

— А откуда приехали?

— Из Вологодской губернии.

Девушка прихватила сзади волосы расческой и решительно защелкала ручной машинкой.

— Электричества у вас вообще нет? Вроде в гостинице есть и еще кое-где.

— Обещают по всему городу дать. Разобрали где-то маленькую станцию на торфе, здесь теперь монтируют. К новому году обещают. Местами даже провода уже тянут.

— А, точно, видел сегодня, как раз мимо проезжал. Как живется-то в Торжке такой молодой и красивой?

— Хорошо живется, лучше, чем раньше, — улыбнулась девушка.

Ну да, сколько ей лет? Хорошо если восемнадцать. Когда все случилось, она совсем крохой была. И Пятый Год прожить ухитрилась. Если с теми временами сравнивать, то да, лучше уже намного, а если времен до этого не помнить, то и вовсе хорошо.

— Молодежи-то много в городе?

— Моего возраста не очень, — она вздохнула. — Детей вот много.

«Ее возраст» как раз в черные времена и вымер, все верно. Мало их. А детей на улицах хватает, да и в Грязовце за последние годы их сильно прибавилось. Правда, и проблемных детей много, хоть и не столько, как в свое время, до того как боеголовки рванули, говорили. У нас в городе тем, кто второго рожал, за городской счет и силами города новые дома ремонтировали и выделяли. Нужны люди, мало их осталось, если не рожать, то все, вымрем. А детский сад со школой в первую очередь починили.

— Сходить-то есть куда?

— Кино и танцы, — она пожала плечами, продолжая орудовать машинкой. — Только в кино иногда плакать хочется.

— Почему?

— Потому что там жизнь другая, хорошая. И книжки читать тоже тяжело бывает, но кино хуже.

— Но ходишь?

— А что еще делать? Хожу, конечно.

Стрижка обошлась в пятьдесят копеек, но справилась девушка хорошо. Вышел, закурил на крыльце. Куда пойти? Обедать не пора ли? Пожалуй, что и пора. В столовую к базару ехать или что-то еще поискать? Ладно, к базару, там я уже знаю все, хорошо покормили.

В столовой нашел уже знакомых оперов, сидевших за тем же столиком. На этот раз они сразу к себе позвали.

— Как у тебя дела? Проблем не было? — спросил лысоватый, который тогда, кстати, представился Михаилом.

— Нет, все нормально. Общаются люди, никаких проблем.

— Узнал что?

— Были они здесь, уехали в Вышний мотовозом. Два дня жили в гостинице, в «Торжке». Есть к вам пара вопросов, к слову…

К столу подошел кабатчик, и я заказал просто двойную порцию пельменей и компот. Давно пельменей не ел, очень кстати оказались.

— Что за вопросы?

— Такое погоняло, как Прокоп, не слышали?

Оба задумались.

— Он старый достаточно, за полтинник ему, похоже. А на пальцах перстни еще с малолетки. Если он из местных, то мог материал сохраниться, как думаете?

— Мог, — кивнул блондин. — Все архивы милицейские уцелели. Можно покопаться. С тебя пузырь тогда.

— Сень, мало требуешь, — усмехнулся второй. — Ладно, поищем.

— Такая погремуха, как Монгол, знакома?

— Знакома, — кивнул Михаил. — Есть в Вышнем такой фигурант. Он там даже не поймешь кто, то ли бандит, то ли купец, то ли банкир подпольный. Числится вроде таким… в понятиях. Но дорогу ему бы переходить не стал. У нас он постоянно проскакивал по скупке трофеев с их рейдов.