После

В гостиничном номере под дверью нас ждала записка с двумя цифрами — «23». А бумажки, которую я сунул за косяк, чтобы номер пометить, не было. Наш этаж, как я понимаю. Выглянул в окно — точно, стоит наш зилок  во дворе. Повернут сюда кузовом, барахло горой и под брезентом, затянутым веревкой. Рискованно, конечно, но таскать все в номер еще рискованней.

В коридоре было пусто, гостиница вообще постояльцами не забита, как я вижу, поэтому дошел до «двадцать третьего», постучал условно, двойной, одиночный, двойной и тройной. Шагов за дверью не услышал, но дверь неожиданно распахнулась, а за ней я увидел Димыча.

— Здоров, — шагнул я в комнату. — Как доехали?

— Да нормально все. Фон замерили на въезде и ничего больше.

Все были на месте, перекусывали как раз, разложив хлеб и все, что к хлебу, на столе, на развернутой бумаге. Я присел на край чьей-то кровати, расстегнул мокрую от дождя штормовку.

— Колун, наблюдение надо установить, чем и займитесь.

— Где?

— Дай карту.

Он полез в рюкзак, вытащил склейку, разложил.

— Вот тут примерно, — я показал на улицу Шмидта. — Главное за переездом, тут у Прокопа и его людей одна дорога, дальше по-разному свернуть можно. Если проедут «шоха» и «двушка», белая и желтая, то это Прокоп. Тогда вам надо проехаться вот тут, по Казанскому, посмотреть, не стоят ли они у ресторана «Медведь». Если стоят, то это то, что нам нужно.

— А что нам нужно? — деликатно поинтересовался он.

— У Славяна план возник. Просто как угол дома, но может сработать.

9

В шашлычной вечером оказалось действительно людно. Видать, весь народ с базара сюда тянется, популярное место. Встретившаяся прямо на входе Сима провела нас в «кабинет» — отдельную комнату, где за длинным столом сидело человек восемь братвы, а с ними еще и три девицы понятного рода занятий. Сидели они явно недолго, потому что все выглядели трезвыми, а на столе только закуски красовались рядом с бутылками, шашлык пока не подавали.

— О, Серый! Славян! — махнул рукой Маркел, сидевший во главе стола. — Присаживайтесь. Лысый, подвинься, нам тут перетереть нужно, — сказал он сидевшему рядом мужику без волос и даже бровей, сосредоточенно жевавшему соленый огурец.

Тот лишь кивнул и сдвинулся по лавке дальше, освобождая место.

— Сивый, — поздоровался я с «приятелем», — братва!

Руку пожимать никто не рвался, все по понятиям. Народ хоть и не из довоенных блатных в основном, но круг общения соответствующий. Нам пропустили к Маркелу, мы присели.

— Угощайтесь, — показал он на тарелки с закусками. — Симуль, принеси две стопочки еще и по кругалику.

Водку тут с пивом мешали смело, похоже, потому что на столе стояло и то и другое, в графинах и в кувшинах. Тоже знак уважения, потому что в зале на столе стояли бутылки и просто кружки.

Сима кивнула и тут же умчалась.

— А что трезвые еще? — спросил Маркел без всякой подначки. — Куш взяли, я бы уже гудел на вашем месте.

— Успеем еще, за другие дела перетереть надо, — пожал я плечами. — Калган пусть пока поварит чутка.

— Оно верно.

Раздался негромкий треск, я повернулся на звук — один из бандитов, невысокий и тощий, давил в блюдце рукояткой вилки белые кристаллики. Затем достал из кармана нож, лезвием скинул половину себе на руку, в выемку между большим и указательным пальцем, а потом все резво занюхал, попутно подвинув остатки «льда» своей спутнице — крашеной толстоватой блондинке с визгливым голосом. Никто не удивился, да тут и по глазам видно, что половина братвы в комнате уже вмазанная.

— Не наш товар? — спросил я у весового.

— Не, ваш пока в ящиках еще. Своего хватает. За остальной эфик поинтересоваться хотел. Не пристроил еще?

— Нет, даже не пытался пока.

— Я тут прикинул — можем взять. По пять с полтиной. Дальше поедет, покупают люди. Но берут оптом, так что цена ниже. Обмозгуй.

— Прикинем, — кивнул я. — Завтра скажу.

— По остальному давай после первой, — он усмехнулся. — Чтобы беседа веселей шла. Я в Узбекистане рос, там с гостем за дела тереть до того, как накормишь, за косяк считалось. Сперва надо было за здоровье и благополучие интересоваться. Кстати, ты вообще откуда, если по жизни? По старой жизни, в смысле?

— Из Калинина. Так что к себе домой, считай, заехал.

— А где бродяжите?

— Много где, от Псковской до Ульяновской катались, а на Севера так почти до Архангельска добирались.

— А он цел, что ли? — удивился Маркел.

— Нет, в пепел, три боеголовки туда и еще в Северодвинск. Но в Холмогорах уже люди живут.

— Места, как наши, встречал?

— Конечно встречал. Там Паленьга под черной мастью, и дальше по Пинеге городки. Много где есть.

Я не наугад, карты с обстановкой в отделе имеются, все же пусть МВД в былом виде и нет, но сводки каждый день передаются по спецсвязи.

— Но под красной больше.

— Конечно, больше. А было бы меньше, нам бы брать было нечего.

— И то верно, — Маркел усмехнулся. — У нас город нормальный, тихо, по людским понятиям живем, правильным босякам тут жизнь достойная. Если центровых людей знаешь, то при делах всегда будешь. О, Симуля с подносиком, — оживился он. — С водочки зайдешь?

— По одной если, пиво у вас хорошее.