После

— Жене сейчас нужна моя помощь, — проговорил Арен глухо, уткнувшись лбом Софии в плечо, и она неожиданно подумала, что он делает так в минуты слабости. — Мне нужно больше быть с ней рядом. К тому же, Виктория беременна.

София застыла, ощущая, как ее заливает то жаром, то холодом — и непонятно, чего больше.

Защитница! Конечно, ребенок — это замечательно, но теперь она будет видеть Арена еще реже, и от этого было так грустно, хоть плачь.

— Да, конечно, — она вздохнула, погладив императора по волосам, и горечь его усилилась. — Не надо, не переживай, все хорошо.

— Мне бы отпустить тебя, Софи, — прошептал он ей в плечо. — Отпустить, чтобы ты смогла завести собственную семью. Но я не могу.

— Ты — моя семья, — сказала она твердо. — И никуда я от тебя не уйду. Мы справимся. Вместе.

* * *

Виктория открыла глаза и сразу поняла, что уже часов восемь утра, а может, и больше — небо за окном было ярко-голубым и в комнате тоже было светло, ясно, и так легко в душе, что хотелось плясать.

— Я пойду будить детей, — проговорил Арен, стоя возле ее постели. Он был полностью одет и серьезен, и лицо его казалось самым темным сейчас в этой комнате. — Если хочешь, поспи еще немного, торопиться некуда. Оранжерея может и подождать.

— Арен, — Виктория приподнялась и попыталась дотронуться до руки мужа, но он сделал шаг назад — словно не хотел, чтобы она его трогала, — ты… Мне кажется, тебе надо отдохнуть.

— Я отдохнул, — говорил он, тем не менее, со спокойной мягкостью, — не волнуйся. А ты как себя чувствуешь? Не мутит пока?

— Нет, — Виктория смущенно улыбнулась, вспомнив, как накануне Арен начал объяснять ей, что она должна делать, и во всем этом было столько искренней заботы, что она в тот момент вспыхнула от радостной нежности. — Я чувствую себя прекрасно. Сегодня придет Силван, я ему обязательно расскажу про проклятье.

— Да, и попроси своего врача зайти ко мне после сеанса, охрана проводит. Все, Вик, я пойду к детям. — Император развернулся и направился к камину. — Если решишь не идти на завтрак, прикажи принести его в покои.

— Я приду, конечно. — Стало немного смешно. — Ты теперь пылинки с меня сдувать будешь?

Перед тем, как шагнуть в камин, Арен посмотрел на нее и улыбнулся — и не кому-нибудь, а именно ей! Виктория, увидев эту улыбку, так обрадовалась, что даже слезы на глазах выступили.

— Конечно, буду.

Чуть позже, когда императрица встала и оделась, к ней заглянул Тадеуш Родери. Взял кровь, померил температуру и даже зачем-то заглянул в рот, а после, кивнув, заявил, что все действительно прекрасно и он не видит поводов для беспокойства. Так что Виктория, проводив врача, направилась в столовую, где уже начинали завтракать муж и дети.

Агата и Александр баловались и хохотали, как это часто бывало по утрам, когда у них еще было особенно много сил, и она вдруг представила, что скоро здесь появится еще один ребенок. И не только здесь — повсюду. Еще один прекрасный малыш. Интересно, девочка будет или мальчик?

Виктория улыбнулась, в который раз за утро ощутив душевный подъем и радость, и посмотрела на Арена. Он тоже улыбался, рассказывая детям про то, откуда на небе берутся звезды, и они завороженно застыли, глядя на него с открытыми ртами. Но, несмотря на эту улыбку, муж все равно вновь показался Виктории замученным, словно он почти не спал.

Она опустила глаза — радость сменилась стыдом от понимания: она никогда и ничего не делала для того, чтобы облегчить Арену жизнь. Виктория ее только усложняла, да и сейчас не представляла, что может сделать, чтобы помочь супругу хоть с чем-нибудь.

Почему ей это не приходило в голову раньше? Неужели из-за проклятья?..

До полудня императрица работала в оранжерее, а затем вернулась во дворец и вошла в салон, где уже находился Силван. Выглядел он свежо и бодро, наливая в чашку крепкий янтарный чай, и резко встал, когда Виктория вошла в комнату, едва не уронив чайник. Напиток чуть расплескался, и врач, схватив салфетки, принялся вытирать лужу на столе, продолжая улыбаться.

— Доброе утро, ваше величество.

— Доброе, — Виктория кивнула, подходя ближе и тоже улыбаясь. — И мне налейте, пожалуйста.

— Обязательно. Как ваше настроение?

Она села на диван, глядя на то, как Силван, вытерев до конца разлитый чай, вновь начинает спокойно разливать его по чашкам, невольно сравнивая его движения с движениями мужа. У обоих они были скупыми и лаконичными, но при этом Арен всегда двигался более плавно. Он вообще был очень пластичным, прекрасно танцевал, но не любил это, особенно церемониальные бальные танцы. «Слишком строгие, а для настоящего танца важна свобода», — так он говорил.

— Хорошее. Наверное, даже очень. Несмотря на кое-какие неприятности, о которых я должна вам рассказать.

— Должны? — уточнил Силван, протягивая Виктории чашку и садясь на диван. — Ваше величество, если…

— Я помню, что могу не говорить, если не хочу. Но я хочу. И должна тоже, Арен попросил это сделать, и он прав.