После

София подняла руку, вытянула указательный палец и медленно начала приближать его к огоньку, пляшущему на ладони Эн. Тепло, еще теплее, и еще… но не горячо. А между тем до пламени оставалось меньше ногтя…

София, закусив губу, решительно ткнула в огонь пальцем и чуть не завизжала.

Было не больно. Тепло, даже жарко, но больно — нет!

— Ага! — обрадовалась Эн, погасив огонек. — Так я и думала!

Софии очень хотелось упасть в обморок. Жаль, что это невозможно сделать по желанию. Вместо обморока она спросила, вздохнув:

— Значит, у меня теперь родовая магия Альго?

— Не думаю, — хмыкнула Эн весело, подходя к столу, и раскрыла лежащий на нем медицинский чемоданчик. — Полагаю, твоя родовая магия — щитовая, как у Вагариуса. А способность не обжигаться огнем принадлежит его величеству, к которому ты пришита. Ты — его часть. Поэтому пламя тебя и не обжигает. Как одежду, которая на императоре — сама по себе одежда не обладает магией, но она становится частью человека, пока он ее носит, вот и не сгорает в огне. Давай руку, кровь буду брать. А потом завтрак тебе принесу. Амулеты амулетами, а кушать надо обязательно…

* * *

Сегодня Виктория вновь была тихой и задумчивой, и Арен вздохнул с облегчением — все же консультации с психотерапевтом пошли ей на пользу. Главное, чтобы она опять не начала сходить с ума, когда София вернется во дворец. А судя по рекомендациям Эн, София сможет приступить к работе уже завтра. Вот только император сомневался, что это действительно стоит делать — возможно, для Софии будет лучше несколько дней отдохнуть дома, с матерью и сестрами. Хотя Арену больше всего на свете хотелось поскорее вернуть свое счастье обратно во дворец, и желательно, чтобы она ни на шаг от него не отходила, пока не поймают всех последователей Аарона.

После быстрого завтрака с женой и детьми Арен перенес Агату в госпиталь и, оставив дочь на попечение Эн — Агате еще нужно было проходить днем кое-какие процедуры, — вернулся в кабинет. Но времени на разбор накопившихся документов уже почти не было, и Арен был вынужден отвлечься от бумаг, как только в помещение зашел Вольф Ассиус и двое сотрудников его комитета.

Император, попросив Адну сделать ему еще чаю — голова уже просто раскалывалась на части, — кивнул зятю и сказал, что слушает.

Вольф раскладывал перед Ареном черновики статей, рассказывал, что и где они планируют напечатать, а император изо всех сил старался удержать внимание и не уснуть.

— В «Золотом орле» завтра дадим большую статью о событиях в субботу. Интервью с очевидцами, магпортреты* с места происшествия, акцентируем внимание на растительности возле здания музея, которую ее величество случайно уничтожила своей родовой магией.

(*Магпортрет — то же самое, что для нас фотография. В Альганне пока существуют только черно-белые снимки, и это очень дорогая технология.)

— Да, это хорошо, — кивнул император, делая большой глоток принесенного Адной чая.

— Черные листья и трава — зрелище впечатляющее, — подтвердил Вольф. — Особенно на женщин, конечно, повлияет. И еще кое-что… Я думаю, об абсолютном щите все-таки следует упомянуть. Без имен, ваше величество.

Арен вздохнул и поморщился. Да, это было разумно — иначе неясно, как все же спаслась его девочка.

— Хорошо, но без имен. Головой отвечаешь.

— Конечно, ваше величество. Также мы хотим дать информацию о выплатах семьям погибших. В «Вестнике столицы» пойдет статья о сопровождавших ее высочество охранниках и о посмертном награждении. Далее планируем дать ряд материалов о наследнице — ее детские портреты, любимые игрушки и книжки, и так далее, — но для этого нужно будет взять у Агаты или у вас интервью. Позволите?

— Да, в моем присутствии.

— Дальше…

Арен почти час слушал предложения Вольфа, а затем еще около двух часов длилось совещание с его ведомством уже по другим вопросам. И когда зять и его сотрудники наконец вышли из кабинета, император чувствовал себя так, словно его долго и упорно раскатывали, как тесто по столу. Именно тестом он себя и ощущал — бесформенным и абсолютно не готовым ни к чему. Хотелось просто спать, и все. Но на браслете уже мигал сигнал от Адны — просьба об аудиенции от Вано Вагариуса, и Арен, потерев лицо и похлопав себя по щекам, приказал впустить безопасника.

Выглядел Вано бодро, только глаза его были тревожными. Но что он чувствует, император не знал — вернувшись от Эн с Софией, Арен вновь закрылся эмпатическим щитом, не собираясь его снимать до вечера.

— Я слушаю тебя, Вано.

— Я хотел бы подать прошение на признание Софии моей внучкой, — отчеканил Вагариус, выпрямляясь и гладя на императора так, словно Арен собирался возражать. — Я понимаю, это не даст ей моей фамилии, но по крайней мере она будет считаться моей наследницей.

— Подавай, разумеется. Через Судебный комитет, как обычно. Они передадут мне все бумаги с Адной, и я подпишу. Кстати, насчет титула… Думаю, этот вопрос мы решим в ближайшие пару лет. В любом случае от налогов на пять лет орден Славы Софию освободит.