После бури

Бар «Шкура» перейдет к ним, хотя теперь все называют его «У Беньи». Вывески на фасаде не будет. Она и не нужна. Они чтят традиции, заложенные Рамоной: простое пиво и плохая еда, по крайней мере поначалу, хотя постепенно еда станет лучше, поскольку Катя, в отличие от Рамоны, умеет пользоваться поваренной книгой. Дети Габи будут делать уроки прямо в баре, и Габи не раз почувствует себя плохой матерью, но они вырастут и расскажут ей, что ни на что бы не променяли такое свое детство. Их тетка Адри возьмет на себя обязанность угрожать мужикам набить им морду, а иногда, в зависимости от времени суток, приводить угрозы в действие. Как-то раз Теему и несколько его парней притащат сестрам новый бильярдный стол, который «упал с фуры». Самые отъявленные идиоты из Группировки попытаются на нем играть, но у них выйдет так плохо, что Адри подумает даже, а не спалить ли его к чертовой матери, лишь бы не видеть их мучений. Но однажды, рано утром, когда она окажется в баре одна и будет наводить порядок, в дверь постучат. На пороге обнаружится компания мальчишек, наивных и полных энтузиазма. Они спросят, нельзя ли поиграть. Она впустит их. Они не захотят уходить, пока она не выставит их за дверь. Мальчишки вернутся на следующий день, едва она откроет заведение. Она разогреет им пиццу в микроволновке, а они продолжат играть, все лучше и лучше. Однажды кто-нибудь из них станет чемпионом мира, подумает Адри. Несомненно.

Такой уж это город.

* * *

У Аны наступит день рождения. Надежд, что кто-нибудь вспомнит, у нее нет, но отец окажется трезв и всю ночь будет украшать первый этаж воздушными шариками. Правда, собаки посдирают все до единого. Ана никогда не будет чувствовать себя такой любимой.

В дверь позвонят. За дверью окажется Ханна, за ее спиной – смущенная Тесс, а у забора – микроавтобус.

– Это тебе, – скажет Ханна и несколько раз сморгнет, прогоняя из глаз сентиментальность.

И протянет Ане подарочную карту автошколы. Ана будет долго смеяться. Потом Ханна спросит, не хотят ли они съездить в одно место на день открытых дверей, и они согласятся. Выяснится, что папа даже не забыл ружье в машине. Ехать придется несколько часов. До города, расположенного слишком далеко, чтобы открывать в нем полноценный институт, но достаточно близко, чтобы Ана, получив права, смогла жить дома и ездить сюда на занятия.

– Это… – кашлянув, скажет Ханна, – небольшое училище. Возможно, не такое, о котором все мечтают. Тесс здесь учиться не хочет, потому что юридическое отделение у них не очень, но тебе, может быть… ну то есть… у них есть акушерские курсы. Сначала придется выучиться на медсестру. Но я помогу тебе. Я могу… я хочу тебе помочь. Если хочешь.

Тесс, стоя рядом с мамой, закатит глаза. Ана растеряется, не зная толком, что сказать. В отличие от Маи, ей не дано заставлять слова звучать по-твоему. Поэтому она сходит к машине, принесет большой конверт и неловким движением протянет Ханне, глядя куда угодно, только не ей в глаза.

– Это ерунда. Но когда мама уехала, я в школе каждый год рисовала открытки на День матери, потому что так делали все дети, но подарить их мне было некому. Короче, я подумала, вы ведь помогаете всем матерям, ну и… черт. Очень тупо, да?

Ханна потеряет дар речи, поэтому между ними встанет Тесс и скажет:

– Нет, Ана. Это не тупо. Это очень круто. Ты потрясающая!

Ана будет смотреть в одну сторону, Ханна в другую, и никто из них не будет знать, куда девать все то, что они незаметно таскали на себе всю свою жизнь. Поэтому обе обрадуются, когда из больницы, что в двух шагах от училища, кто-то громко возмутится:

– Его надо убрать! Он мешает скорым!

Это будет одна из медсестер, чем-то похожая на Ханну, – разъяренная, как целый пчелиный улей. Потому что у входа в больницу стоит грузовик с прицепом. Водителя госпитализировали с острым аппендицитом. Он приехал сам – какое такси, ему что, деньги девать некуда? – но припарковать грузовик как следует не смог: доехав до больницы, он вывалился из кабины от усталости и боли. И машина так и осталась стоять у входа. Охранник в ответ на крики медсестры только скажет:

– А я-то что. Я не умею водить грузовик с прицепом! Да вы спятили, наверное! Кто это вообще умеет?

Тогда Ана выйдет вперед и скажет:

– Я.

Охранник, мужчина в расцвете сил, но с увядающей шевелюрой, презрительно обернется:

– ТЫ? Грузовик с прицепом?

Ана невозмутимо пожмет плечами.

– Моя дочь умеет водить все, что угодно. Дайте ей ключи, – решительно распорядится отец, стоящий у нее за спиной.

Охранник, поначалу недоверчиво почесывавший подбородок, раскроет рот от изумления. Ханна и Тесс, стоящие рядом, тоже в жизни не видели, чтобы кто-нибудь задним ходом парковал грузовик с прицепом. Когда Ана спрыгнет на землю, охранник выкрикнет комплимент в ее адрес, но его слова потонут в грохоте. Воздух задрожит, загремит, затрещит, и по всем газонам прокатится что-то вроде ударной волны. Ана посмотрит вверх, а потом подбежит к Ханне и, дергая ее за рукав, закричит:

– Ханна! А где надо учиться, чтобы управлять ТАКИМ?