После бури. Книга первая

— Губарев Дорофей Дементьевич, заместитель председателя семенихинского маслодельного кооператива «Смычка». Заместитель товарища Барышникова Семена Андреевича. И – счетовод!

У заместителя-счетовода тоже был на голове точно такой же парусиновый картуз, что и у председателя, но в остальном вид с претензией на городской: странного покроя серенький пиджачок, а главное, светлые ботинки, хотя и стоптанные изрядно.

Предсельсовета сказал о себе:

— Архипенко...

Опять такой же картуз. И красноармейская, до белых пятен выцветшая и застиранная гимнастерка.

Буровой мастер, как бы все еще ничуть не узнавая этих людей, с которыми тому назад месяца полтора он подписывал договор, представился тоже.

И «хозяин» назвался по имени-отчеству: Корнилов Петр Николаевич. Таким образом, внешние приметы каждого оказались скрепленными подобающими словами – познакомились. Предстояло что-то второе, третье, еще какое-то, но тут председатель «Смычки» вдруг сказал: – Ну ладно. Бывайте здоровы! А мы поехали. – Как поехали?! – удивился Корнилов. – На кобыле вот! Делов слишком много на нонешний день. Торопимся. Посидеть-поговорить – на другой раз. Когда свободнее окажемся. – Если приехали, осмотритесь! – поддержал Корнилова мастер.— Осмотритесь, войдите в курс дела! – Осмотрелись мы. И в курс вошли. Притензиев к вам покудова нет, бурить вы начали в точное время, в договорный срок. Размер бурового вашего отверстия для начала тоже взятый правильна. Как по договору. Какие еще у нас с вами на нонешний день могут быть дела? – И председатель Барышников посмотрел на мастера и на Корнилова. Оказалось, действительно общих дел у них пока еще нет.

Не прощаясь, Барышников направился к своему обширному тарантасу, но тут один из двух рабочих поденщиков, щупленький и суетливый Митрохин сказал:

— А кваску, Семен Андреич?

— Чей квас-то?

— Мой, Семен Андреич! Моёй бабы приготовления!

— А холодный?

— Со льдом. Лед не потаял еще в нем. Не успел.

— Свежий? Либо выдержанный?

— Неделю, Семен Андреич, выдержан квас. Нынче момент ему пришел на питье.

— А в чем он, твой квас?

— В чем ему быть? В крынках он. В двоих. Одна поменее, другая поболее,

— Поди, стеклянные крынки-то?

— Ну, как можно, чтобы стеклянные? Глиняные они!

— В землю закопанные?

— В такой-то на всю природу жар где им быть? По рассвету, как девка моя Лизавета доставила на всю нашу партию провиант, я их ту же минуту и закопал.

— Беги, Митрохин! Беги быстренько, бери квас! Которая помене крынка, ту и бери. А которая крынка поболе, ту прихвати тоже!

Корнилов поглядел на председателя «Смычки», совершенно серьезным было председателево чернобородое лицо – ни улыбки, ни игры, ни шутки. Глаза серьезные. Даже сердитые.

Покуда Митрохин копал землю ржавым топором, добывая квасные крынки, председатель «Смычки» объяснял Корнилову:

— Правда, что превыше митрохинского квасу в Семенихе нету. И вокруг далеко, полагаю, нету тоже. И не бывало сроду. Баба митрохинская налаживает квас, хотя кислый, хотя сладкий, господу богу самому в праздник подавать в самый раз... И мы, нехристи, тоже примем с удовольствием.— Уже за питьем кваса, густо-коричневого и ароматного, председатель еще спросил: – Мастера-бурильщики! На какой глубине размер трубы сделаете поменее? Поменее того, с которого начали?

Вопрос был чисто техническим, очень дельным и неожиданным.

— Как обстоятельства заставят! – ответил бурмастер.— Заранее не угадаешь, как там.— Постучал по земле ногой,— Как там сложится дело. В наших интересах пройти начальным диаметром как можно глубже. В наших...

Председатель подумал и согласился.

— Ясно. В глубине чем шире – тем лучше. Свободы поболее... Там свободы-то ма-а-ало. Любому инструменту теснота.

— Так...— подтвердил мастер.

— Дойдете до водоносного грунта, какой будет у вас диаметр? – и дальше инспектировал Барышников.

— Какой по договору указан. Придется изменить, согласуем с вами.

— Простое согласование: последнюю трубу начнете опускать, позовете меня. Лично. Погляжу. А то без пригляда-то сунете вниз трубу с палец, дюймовку. С подрядчика хватит: самые последние дни любой работы – оне тяжелые. И торопливые: скорей бы, скорей бы кончить – вот что у каждого на уме.

— Приток воды в скважину от диаметра не зависит...— сказал бурмастер.— Разве очень немного.

— Тогда от чего же находится он в зависимости? Удивился председатель.

— От глубины погружения труб в водоносный слой.

Опять задумался председатель «Смычки», встретился и разминулся взглядом с бурмастером.

Корнилов спросил:

— Вы, товарищ Барышников, с буровыми работами сталкивались?

— Где было столкнуться? Под землею не бывал. Был бы случай, я его нонче сам бы и повторил, не стал вас нанимать, деньги выкладывать. Работа нехитрая, а тыщи требует. Тыщи!..

Опорожнили крынки, малую и большую, и, уже сидя в тарантасе, Барышников спросил:

— Узнать, а уроните в скважинку ненароком какой предмет – гайку железную,— что тогда? Как дальше бурить?

— Не надо ронять! – ответил мастер и перекрестился.— Не дай бог!

— Нечаянно?