После бури. Книга вторая

— Товарищи! Мы еще не все ясно понимаем, что нынче происходит. Какой мы исторический момент переживаем? А происходит крутой поворот не только во всей нашей жизни, но, и это главное, во всех ее перспективах. И вопрос встает с такой же остротой, как он стоял в гражданскую войну: мы или они! Тут кто-то сказал, что военный коммунизм мы временно сменили на нэп. Мы всегда говорили, что нэп – это временно, что нам нужно отдохнуть от борьбы, сделать передышку, набраться сил, поумнеть и перейти в решительное наступление. Но наши враги нам передышки не дают. Однако и врасплох они нас никогда не застанут, нет! Мы ведь и в гражданскую войну вовсе не мечтали о том, что вот победим и настанут сладкие времена, настанет благодушие. Нет и нет, мы и тогда ждали невероятных трудностей в начальном периоде строительства социализма хотя бы потому, что знали – нам придется начинать с нуля! Конечно, такого вот шахтинского дела мы не ждали никогда. Но и тогда, и теперь все преодолеют наша партия и энтузиазм масс, которые впервые в истории освободились от гнета капитализма и своими руками созидают свое будущее. Наш час снова настал, и мы переходим в решительное наступление, по которому многие из нас уже соскучились, истосковались душой, умом и сердцем! Все зависит от людей, то есть от нас с вами. Зависит от того, может или не может у нас в Сибири повториться то, что произошло на шахтах Донбасса. Ответим на вопрос: разве мы гарантированы от этого? Разве кто-нибудь из нас может выйти на трибуну и заявить: «Ручаюсь своими убеждениями, своей жизнью и жизнью моих товарищей, этого у нас не повторится!»? Все зависит от людей! Решение организационной проблемы, проблемы кадров, их расстановка – это уже половина дела, если не больше, половина успешного решения проблем технических, это уже гарантия в достижении контрольных цифр, которые мы сегодня утверждаем! Да, у нас очень мало специалистов, еще меньше специалистов, безоговорочно и до конца преданных нашему великому делу. Я вам приведу пример: первые в крае коксовые печи проектировал у нас аптекарь. Да-да, аптекарь, фармацевт, вот кто! Конечно, до сих пор, хотя и не так часто, но нам переадресовывало кадры ОГПУ. Там проверяют человека и, учитывая наш голод в специалистах, посылают его нам. Но что там говорить: нам не на кого надеяться, как только на самих себя и еще и еще раз на свою бдительность! Товарищи! Мы планируем пятилетие, а у нас за плечами невыполненное важнейшее обязательство – план хлебозаготовок за прошлый год не выполнен, мы миндальничаем с кулацкими элементами на селе, которые скрывают хлебные излишки. Может быть, кто-то думает, будто плановых органов не должны касаться текущие задачи, и некоторые окрпланы, судя по их реальным делам, так и смотрят на дело! Товарищи! Хлеб сегодня – это материальное обеспечение нашего будущего, нашего первого пятилетнего плана! Нет хлеба – нет пятилетки! И я заверяю: Крайплан будет жестоко требовать с окрпланов хлебозаготовки. Тут меня спрашивали, почему среди нас нет представителей крупнейшего нашего округа – Омского округа? Я объясню откровенно: кроме того, что у них нынче сильное наводнение и по главной Любинской улице они плавают на лодках, кроме этого, они еще и не выполнили план хлебозаготовок и вот занимаются его выполнением. И пусть они к нам в краевой центр носа не показывают, пока не выполнят, пока не перевыполнят план по хлебу! Да, товарищи, трудные времена! Но я скажу так: чем труднее время, тем больше в это время делается, тем ближе мы к нашей цели! И я могу с уверенностью сказать: мы легких задач и времен никогда не искали и никогда искать не будем! Да здравствуют трудные времена!

Зал аплодировал горячо и продолжительно.

...Идти в театр, смотреть московский «Пролеткульт» у Корнилова не было настроения.

Завтра Ременных спросит: «Вы что же это, Петр Николаевич, не поддерживаете наши культурные начинания? Откалываетесь от коллектива? Надо было пойти, показать пример товарищам с мест, из округов, пример организованности краевого планового аппарата!» Но бог с ним, с Ременных, Корнилов пошел не в театр, а в Крайплан, в свой кабинетик, к своим бумагам с цифрами и планами, с перепиской, с данными о природных ресурсах Сибири. Он ведь к этим бумагам привязался, чувствовал себя своим среди них.

КНЯЗЬ УХТОМСКИЙ

В Крайплане было пусто. Корнилов заглянул к секретарше Прохина, может, Прохин еще раз звонил, просил подготовить ему какие-то цифры на завтра!

Нет, Прохин не звонил, а секретарша, совсем недавно принятая на работу дама в годах, в комплекции, но, как и положено быть, подпудренная и подкрашенная, беседовала с каким-то посетителем по-французски.

— Неужели там было интересно? – спрашивала секретарша.

— Если бы через два дня на третий там подавали бифштекс, я бы не ушел оттуда – изысканное общество!

Приблизительно так понял этот разговор Корнилов, приблизительно – во французском он был не силен, забыл со времен самарского реального училища.