После десятого класса

Бывшим фронтовикам учиться было нелегко. Но, стосковавшись по учебе и стремясь наверстать упущенное за время войны, сил они своих не жалели, А Инфантьев не только учился, он еще принялся и писать рассказы. Отнес несколько рассказов в журнал «Ле-еинград». Член редколлегии Михаил Зощенко одобрил их, они даже были подписаны в печать. Но тут журнал прекратил свое существование. Рассказов своих Инфантъев так больше и не увидел.

Училище он закончил с отличием, служил инженером-механи-жом на подводной лодке. Потом его направили в Военно-морскую лкадемию. Закончил и это учебное заведение.

После академии Инфантьев — научный сотрудник в секторе жзобретательств. В числе прочих научных работ Инфантьева остались в архивах его статьи о теоретических и экспериментальных исследованиях в области физических явлений. И в то же время литература не выпускает Инфантьева из своих соблазнительных и «опасных» лап. Он пишет рассказы и одновременно работает над диссертацией. Как раз в ту пору он и появился с рассказом ^Технари» в литобъединении при «Советском писателе».

В 1956 году «Литературная газета» опубликовала этот рассказ с кратким сопроводительным приветствием: «Нашего полку прибыло!»

В следующем году вышел первый сборник рассказов писателя, спустя два года —• второй. Инфантьева приняли в Союз писателей.

В 1961 году Вадим Инфантьев уволился в запас. Теперь он весь отдался литературной работе. Только двадцать шесть лет спустя после начала Великой Отечественной войны человек смог вернуться в своем творчестве к тем дням, когда личность его начинала свое становление! Двадцать шесть лет!

Он приступил к повести «После десятого класса». В 1967 году мкончил ее, а книгой она вышла только в 1971-м.

Какой труд, какое упорство! Но когда читаешь эту большую повесть, ни пота, ни труда писателя не чувствуешь, не замечаешь. Кажется, автор сел за стол и тут же с необычайной легкостью, местами с подлинным юмором написал ее.

Пересказать настоящее художественное произведение, если оно 1 # эойне, невозможно. Его надо прочесть. Язык повести прост, кр&ток, сжат, ритм письма стремителен, как минуты и часы тех Д1М&, когда в один час, в одну минуту могла втиснуться вся жизнь человека с ее началом и концом. Вот на страницах ее: «Пал Псков.

Пал Остров. Путь из Ленинграда был открыт. Оборонительные работы на Лужском рубеже не были закончены. А непосредственные подступы к Ленинграду с юго-запада вообще не укреплялись, да и кому могло прийти в голову, что противник сможет пройти к городу с этой стороны? Пали Новгород и Чудово. Пала Гатчина. Берлинское радио кричало в эфир: „Остались считанные часы да падения Ленинграда, этой твердыни Советов на Балтийском море!"». С поразительной точностью и краткостью тут передана страшная обстановка того времени. Всего несколькими строчками! И здесь же автор подает недалекое мирное прошлое своих героев _ги так просто у него получается, так естественно, что переходов читатель не замечает.

Вот так и кройтся таинственная ткань мастера. Подобными переходами автор как бы избавляет текст от нагромождения ужасов войны, которые подавляли бы саму Жизнь, за которую ведется битва. Мы читаем: «Ночью проснулся от грохота, криков и треска. Большой деревянный особняк горел. Красное пламя клубами рвалось в небо. Кругом рвались снаряды, кричали раненые,.. Оказывается, наши зенитные снаряды не взрываются от огня, не* детонируют от близких взрывов. Штабель наших боеприпасов горел. Гильзы лопались... Снаряд вылетал из гильзы, от него отваливался дистанционный взрыватель, и тротил плавился, вытекал, горел рыжим коптящим пламенем. Броневик пылал, как фанерный, потом взорвался. Огонь перекинулся на нашу пушку...»

Так и хочется без конца приводить примеры поразительной точности в подаче деталей боевых событий. И тут же далее: «Ровно год назад я сидел в казарме на проспекте Красных Командиров и мечтал о том, как мы с Лялькой проведем Ноябрьские праздники. В городе было сухо, бегали украшенные лампочками и флажками трамваи...» Что такое? Зачем автор делает такой резкий переход? Авторский трюк? Да нет же! После адских событий, чтоб человеку очнуться, остаться человеком, сама память, помимо воли героя, заставляет его вспомнить прекрасное недавнее прошлое _с

Такова природа человека: он возрождается в минуту затишья. И талантливый автор чувствует, где и как спасается человек. И читатель живет с героем, переживает с ним ужасы и возрождение.

Такова сила таланта Вадима Инфантьева в этой повести. Объемом она велика, а когда прочтешь, кажется коротенькой.