После долго и счастливо (ЛП)

Рен хорошо разбирается в эмоциях. Это ему я излил душу, когда Фрейя меня выпнула. Конечно, он был не в лучшем состоянии, чтобы сочувствовать (он и Фрэнки пытались обрести почву под ногами, но теперь всё у них крепко), но он знает о происходящем больше остальных.

— Нормально, — выдавливаю я, проведя по потному лбу рукой, на которой осел холодный конденсат от напитка Фрейи. — Я, ээ… подумываю разбить это гнездышко братско-сестринской любви и отдать Фрейе её напиток.

Рен улыбается.

— Удачи. Но я бы рекомендовал подождать, пока всё не закончится.

Руни отпивает свой коктейль.

— Хотелось бы мне иметь братьев и сестёр.

— Не стану врать, — говорит Рен, делая глоток своего напитка. — Я не знаю, что бы я делал без большой семьи. И я очень рад, что Фрэнки хочет полный дом детей.

Я открываю рот, чтобы сказать что-то осторожное в духе: «Вы вместе всего несколько месяцев. Разве стоит уже строить такие планы? Разве ты не в ужасе от перспективы, что всё может развалиться?». Но потом я вспоминаю, как я чувствовал себя после двух месяцев отношений с Фрейей — будто она была воздухом и солнечным светом, водой и жизнью, будто если я потеряю её, то просто перестану существовать. И я никогда не переставал воспринимать её так. Просто я лучше научился беспокоиться, что потеряю её… так беспокоиться, что это начало лишать меня тех часов, что я раньше упивался ею, купался в её радости, её страсти, смехе и поцелуях.

Вздохнув, я жадно пью свою колу и не впервые мечтаю, чтобы я не был так строг в своём отношении к алкоголю. Мне сейчас не помешало бы лёгкое опьянение, приглушающее разум. О чёрт, как бы мне это пригодилось.

Руни улыбается Рену.

— Когда у вас с Фрэнки родятся дети, они будут такими милыми. С её большими красивыми ореховыми глазами и твоими волосами. Уф. Рожайте побольше, чтобы я могла их тискать.

— Своих рожай! — шутливо огрызается Рен. — Я их всех присвою, вдыхая этот…

— Запах новорождённого малыша, — хором говорят она.

Мой желудок скручивает двойными узлами. Ребёнок.

— Как Фрэнки? — спрашивает Руни.

Рен улыбается как влюблённый идиот.

— Отлично. Просто ей казалось, что сегодняшний вечер будет чересчур.

Фрэнки, как и младшенькая Бергман, Зигги, имеет аутизм — яркая, лишённая фильтра и быстро пасующая перед оживлёнными шумными пространствами вроде дома Бергманов или людной галереи.

Моя тревожность тоже не фанат таких мест.

— Умная женщина, — бормочу я.

Рен кивает.

— Ага. Поэтому она проводит тихий вечер дома.

Руни приглаживает свои волосы цвета тёмный блонд и мягко улыбается.

— Ну, я рада, что она делает то, что ей комфортно, но я скучаю по ней. Она мне очень нравится, Рен.

Рен снова улыбается.

— Ага. Она лучшая.

— Кто, я? — спрашивает Фрейя, вклиниваясь и выхватывая свой напиток. — Ах, братик. Ты слишком милый.

Рен качает головой и улыбается.

— Кто милый? — спрашивает Аксель, не сводя глаз с Руни.

— Она, само собой, — говорит Фрейя, обнимая Руни рукой за талию. Руни улыбаются, и её щёки розовеют, когда Фрейя вовлекает её в разговор.

Когда взгляд пронизывающих зелёных глаз Акселя наконец-то отрывается от Руни, он устремляется в мою сторону, сверля меня. Это заставляет меня гадать, не рассказала ли всё Фрейя, пока они стояли спиной к нам.

— Эйден, — говорит он низким и ровным голосом. Это не самое дружелюбное его выражение, но у Акселя часто бывает бесстрастное и нечитаемое лицо.

— Акс, — я киваю.

— Спасибо, что пришёл, — Акс редко обнимается, но когда ему этого хочется, он ясно даёт понять. Сейчас он так не делает. Так что мы пожимаем руки.

— Как всегда, отличная работа, — говорю я, показывая бокалом на его стену в галерее. — Просто невероятно.

Его взгляд возвращается к Руни.

— Мгммм.

Я делаю паузу, дожидаясь, когда его внимание вернется ко мне. Этого не происходит. Он наблюдает за Руни, пока та смеётся с Фрейей, и они с улыбкой поворачиваются к какому-то сотруднику галереи, предлагающему сделать их фото.

— Акс, ты вообще не деликатен, — шепчу я.

— Верно, — отвечает он, по-прежнему глядя на неё. — Никто и никогда не называл мою работу деликатной.

Фрейя и Руни фотографируются. Рен уткнулся в телефон, наверняка переписываясь с Фрэнки. Здесь только мы. Так что я иду на риск и говорю:

— Ты мог бы позволить мне попробовать свои своднические навыки..

— Эйден, — Акс перебивает меня и снова встречается со мной взглядом. На его скулах едва заметный румянец.

Я сдерживаю улыбку.

— Да, Аксель?

— Разве нет поговорки в духе «в чужом глазу соринку видишь, в своём бревна не замечаешь»? Разберись со своей жизнью, прежде чем пытаться наладить мою.

Моя улыбка меркнет. Она ему сказала.

Фрейя и Руни поворачиваются, закончив фотографироваться, и разговор нашей группы возвращается к обычному семейному гвалту Бергманов. Я тихо стою и пью свой напиток, как никогда чувствуя себя чужим для самого себя и для людей, которые когда-то казались моими близкими.

Глава 3. Фрейя

Плейлист: Maggie Rogers — Alaska