После дождя (СИ)

- И ещё,- Баэльт понизил голос до едва слышного хрипа.- Кто- то из стражи и юстициаров может оказаться… Не таким лояльным, как кажется. Если покажется, что кто- то из наших делает что- то не так – значит, это уже не наши, и…

- Понял,- быстро кивнул Хортиг.- Дерьмовую же работку ты нам подкинул, Мрачноглаз. Платить придётся очень много.

- Заплачу.

Расставить стражу за баррикадой было тяжеловато. Благо, что какой- то черноволосый тип, орущий и тычущий во все стороны длинным мечом, помогал ему. Он споро заткнул все дыры в строю стражи наёмниками, а после, сплюнув на порядком загаженный мраморный пол, и сам встал за баррикаду.

- Крелиат, у тебя найдётся выпить?- весело крикнул кто- то из наёмников.

Черноволосый тип с мечом расхохотался.

- Сам я уже пьян, выпить у меня найдётся – но только для меня!

Волна напряжённого смеха быстро расползлась по строю, принося, видимо, какое- то облегчение увешанным сталью людям.

Жаль, что Баэльт не мог успокоиться.

Твою мать, твою мать, твою ж мать…

Отгоняя остальных к следующей баррикаде и формируя какой- никакой резерв, Баэльт старался не думать о Каэрте.

Мурмин, пожалуйста, старый ты ублюдок, приведи её сюда. Прошу…

Когда в воротах начали появляться фигуры стражников, помятые и окровавленные, все замолчали

Уставшие стражники с хрипами переваливались через баррикаду, кто- то помогал им, кто- то смотрел. В воздух поднялся шелест панического шёпота и стоны раненных, которых тащили на себе. А в хвосте плелась группка горожан – сурового вида мужики в богатых одеждах и пара рыдающих женщин.

Из низовья Старого квартала, прикинул Баэльт. Совсем недалеко до Каэрты…

Последним шёл Мурмин.

- Больше никого не будет,- проговорил он, перелезая через баррикаду.- Никого, твою мать, сегодня больше не будет. Кроме безумной толпы, вооружённой всяким острым дерьмом. Ненавижу Орлов. Ненавижу город.

- Сколько их?- нервно спросил кто- то, и нидринг хекнул, не глядя ни на кого и пытаясь стереть кровь с лица.

- Я до стольки считать не умею. Драться они не умеют, но… Кто- то гонит их на нас и не даёт испугаться крови.

Группка горожан быстрым шагом прошла мимо Баэльта, который напряжённо вглядывался в неё.

Нет. Каэрты не было.

Не было…

Полуфэйне поднял отчаянный, молящий взгляд на Мурмина.

Нидринг, перехватив этот взгляд, с досадой покачал головой.

Баэльт, закрыв глаз, тихо взвыл.

Глава 40

Топор зацепился за край щита и отогнул его, кто- то уколол туда мечом. Стражник в визгом- воплем бросил щит, пытаясь зажать рану.

Как всегда, подумал Тавер, занося топор. Рука вздрогнула, когда топор врубился в грудь стражника. Кровь попала на перчатки.

- Бей!- проревел он, поднимая вверх окровавленный топор.

Толпа ревела вместе с ним, пьяня и оглушая.

Будто бы он часть единого целого. Будто бы все они – многорукий монстр, колющий и рубящий во все стороны.

Восторг охватил душу Тавера, и он расхохотался пьяным смехом.

Как тогда, под Дорбренсом, когда он убил пятерых за один день.

Он увернулся от булавы стражника, и та взорвала кровавыми брызгами грудь соседа Тавера.

Ещё одна жертва кровавой бойни.

И ещё одна, подумал Тавер, когда его топор со смачным, приятным хрустом вгрызся в лицо стражника.

Узенькая улочка – не лучшее место для драки в любое время. А уж когда дерутся закованные в сталь солдаты и толпа вооружённого отребья...

- Давите их!- прорычал кто- то над ухом у Тавера, и по толпе прокатилось движение.

- В щель! В пролом!- если люди начинают переть вперёд, лучшее, что можно сделать – возглавить прорыв.

Людской поток с рёвом и шумом напирал, и Тавер был на его острие.

Плечо врезалось в щит, опрокидывая стражника, топор впился в кого- то – какая разница, в кого? Меч с лязгом вмял шлем другого стражника внутрь, заставив его с воем опрокинуться.

Его сапоги скользили в крови и воде, наступали на кого- то. Он предпочитал не думать, на кого именно.

- Всё, хватит!- оставшиеся на ногах и при оружии пятеро стражников резво попятились назад, поднимая оружие над головой.- Мы…

Тавер, жадно глотая воздух, утёр лицо рукавом и покачал головой.

А в следующее мгновение толпа затопила их.

Клинки, топоры и копья поднимались и опускались, разбрызгивая шлейфы крови. Надломленный визг пронзал восторженный рёв толпы.

И воцарился хаос.

Тавер устало и опустошённо уставился на людскую массу, что с воплями, визгами, гиканьем и ором ломилась в дома. Послышался звон битого стекла. Женский истошный крик. Ругань. Крики боли.

Келморец сплюнул, презрительно качая головой.

Это не было похоже на войну. Война – сосредоточенная молчаливость. Уважение к врагу, если он не был последним мудаком и просто дрался за свою сторону.

То, что происходило в Веспреме, нельзя было назвать никак.

Резня? Мародёрство? Грабёж? Бойня?

Сойдёт любой вариант.