После дождичка в четверг

О’Рурк почесал затылок.

— Да. Мне очень жаль… насчет Фрэнка. Я узнал обо всем только после похорон. Мне действительно жаль.

Она умоляюще взглянула на него:

— Спасибо.

— Послушайте, я помогу вам, как только смогу. У меня сейчас новый подручный, он к вам заглянет. Но не раньше чем через неделю — это все, что в моих силах.

Бет просияла.

— Большое спасибо. Ведь брезент пока продержится?

— Думаю, да.

— Спасибо.

Он кивнул и повернулся к выходу, но Бет жестом остановила его. О’Рурк удивленно нахмурился, так что его лоб стал похож на нотный стан.

— Когда вы ремонтировали эту церковь? — спросила она.

— Семь-восемь лет назад, милая. Точнее не помню.

Она взглянула на пакет, лежащий на столе, и Джек понял, что Бет подсчитывает часы и дни, которые Фрэнк провел здесь наедине с самим собой. Получив некий результат, она удивленно моргнула.

— Так давно?

— Да. Церковь была в ужасном состоянии, но далеко не в безнадежном. На ремонт ушло не так уж много времени. У Фрэнка была настоящая мания, он не остановился бы, пока все не закончил.

У Бет сверкнули глаза, но Джек разглядел в них стальной отблеск.

— А алтарь? Когда вы его реставрировали? Он всегда здесь стоял?

— Алтарь? — О’Рурк, кажется, не понял. — Ах это. Нет, милая, мы его даже не трогали. Он тут с самого начала.

Он гордым жестом обвел заднюю часть церкви, а потом снова взглянул на Бет:

— Да, алтарь всегда был на этом самом месте.

— А как насчет новых полов?

— Не было необходимости. Мы отремонтировали почти всю паперть, или как там она называется, заменили черепицу, пару окон, несколько камней. И все. Здешние термиты, должно быть, добрые католики.

Бет слабо улыбнулась:

— Наверное.

О’Рурк наклонился к ней и ободряюще улыбнулся. Он чувствовал, что эти вопросы неспроста, но считал себя слишком старым, чтобы ломать над этим голову.

— Чем еще могу помочь, милая?

— Значит, вы ничего не находили под полом? Под церковью?

— Там сплошная скала. Ну, может, пара старых четвертаков завалялась. А что вы имеете в виду? — Он почесал в затылке и бросил взгляд в сторону алтаря — на люк. — Черт возьми. Вот вы о чем…

— Вы знали про этот люк?

Он покачал головой.

— Там внизу есть что-нибудь?

— Нет, ничего.

— Не возражаете, если я взгляну?

Джек сузил глаза, но Бет жестом пригласила старика подойти. О’Рурк поднял крышку люка и спустился в склеп. Снизу послышалось дребезжание винных бутылок, скрип камня под ногами, но О’Рурк поднялся прежде, чем Джек успел последовать за ним.

— А там холодно, — сказал старик.

— Вы точно не знали про это помещение? — безнадежно спросила Бет.

— Нет, но слышал, что такие бывают. Туда ведь клали мертвых, если не ошибаюсь?

— В общем, да.

— Жуть какая.

Они распрощались с О’Рурком, и Бет проводила его до двери. Пока они беседовали, витраж успел заиграть другими цветами. Шаги Бет отдавались эхом, когда она шла через неф обратно. Джек заторопился к ней, и они уселись на постель.

— И все-таки Фрэнк мог обнаружить склеп.

Она устало взглянула на него:

— Как?

— Сам, какое-то время спустя. Может быть, под алтарем были плохо пригнанные половицы — одна или две. За семь-восемь лет Фрэнк запросто мог это заметить.

Бет снова занялась подсчетами.

— Так долго…

— А может быть, они действительно нашли его вдвоем.

— Думаешь, этот тип нам соврал? Но зачем?

— Не знаю. Но не исключено.

Джек понимал, насколько важен этот манускрипт для Бет. Ей нужно было знать наверняка, что в смерти отца нет ее вины. Должно было произойти что-то очень существенное, чтобы Фрэнк поколебался в вере, иначе он не провел бы последние годы в медленном угасании. Джек знал, что Бет невыносима сама мысль о постепенном разочаровании.

— Мы обязательно все узнаем.

Она покачала головой:

— Может, это не так уж и важно…

— Важно. Вот увидишь.

— Джек…

— Я скоро вернусь.

Исследовательский центр находился в светлом современном здании на окраине города. Сплошь из стекла, оно почти не отбрасывало тени, совсем как полуденное солнце. В вестибюле было полно людей в форме и лабораторных халатах. Джек вынул мелочь из карманов и прошел сквозь рамку металлоискателя, в то время как охранники просветили рентгеновскими лучами его сумку. На мониторе на мгновение отразился манускрипт, его замысловатые строчки.

Он шагал по стерильным коридорам, пока не нашел нужный кабинет. Приятель Питера оказался высоким мужчиной с уверенными манерами, в очках и белом халате. В темных волосах и бровях серебрилась седина.

Они обменялись рукопожатиями, и мужчина представился:

— Зовите меня Эш. А я думал, Питер хочет меня подставить.

— Может быть, и хочет, — отозвался Джек. — Но мое дело не терпит отлагательства.

Эш взглянул на манускрипт и ободряюще кивнул:

— Да, вы обратились по адресу. Сами знаете, у каждого предмета своя история. Как и у людей.

Он говорил негромко и с энтузиазмом. Джек наблюдал, как Эш берет манускрипт и подносит к свету, рассматривая строчки.

— Вам приходилось что-либо подобное видеть?

— Я в основном работаю с другим материалом: поддельные завещания, записки с требованием выкупа, а старые документы — это что-то вроде хобби. Ваш манускрипт — просто прелесть.

— Что вы собираетесь с ним делать?