После дождичка в четверг

Сэнди казалась озабоченной и полной раскаяния. Джек понял, что это значит и зачем она пришла. Она коснулась его руки, но Джек отстранился.

— Ты знала… Ты все знала.

Судя по всему, сначала она собиралась все отрицать, но потом увидела его решимость и изобразила смирение.

— Я думала, это ненадолго. Мне казалось, она просто запуталась и будет лучше, если она… не знаю… раскроется. Я понятия не имела, что это серьезно.

— Ничего серьезного.

— Прости, Джек. Я просила ее не делать этого. Поверь, действительно просила! И теперь я чувствую себя ужасно, да и все мы… Такое несчастье. Ты моя последняя надежда.

— Ты должна была рассказать мне.

— Я и сейчас не хотела, но у меня больше нет сил…

Сэнди и в самом деле выглядела опустошенной. Она с болью взглянула на Джека сквозь слезы, и он, ощутив, как в ней закипает гнев, взял ее за руку.

— На улице небезопасно.

Она посмотрела на него, и он вспомнил, что так же смотрели на него в больнице.

— Небезопасно?

— Я не могу рассказать тебе всего. У них татуировки, Сэнди. На тебя… на тебя напали, и это моя вина. Я знаю, кто это сделал.

— Что ты хочешь сказать?

— Тот человек… человек с татуировкой.

Сэнди смотрела в землю, и Джек не мог разгадать выражения ее лица. Понимание внезапно ускользнуло; он не знал, что она скрывает.

— Помнишь?

Сэнди заговорила негромко и неохотно:

— Это был мой любовник. Мой парень. До того мы встречались с ним пару раз. Я задержалась, забыла о свидании… из-за аукциона. Мы начали ссориться. Он меня ударил.

Зачем она ему лжет? Должно быть, они угрожали ребенку. Ярость и стыд охватили Джека. Маленький Дэв, который столькому научил его… Это невыносимо.

— Они могут вернуться в любую минуту. Тебе не следует стоять в дверях.

Сэнди посмотрела на него как на сумасшедшего:

— Джек, я пытаюсь объяснить тебе…

— Я знаю… я знаю, что происходит.

Она взглянула ему в глаза:

— Мне нужно было вам сказать… но стыд не позволял. Сама не знаю, как это вышло. Он… он плохой человек. Никто из вас просто не понял бы, отчего я связалась с таким, как он.

— Зайди же.

— Нет. Все в порядке, Джек.

Она пристально посмотрела на него, и Джек почти поверил ей. За окнами сменялись тени. Даже в церкви было небезопасно. Он больше ничего не мог сделать для Сэнди — только отпустить. Каждому придется самому позаботиться о себе.

Он запер дверь и вернулся в склеп. Маленькие кучки камней и сухих растений лежали на полу — уголь и халцедон, камнеломка и вербена, сложенные согласно указаниям манускрипта. Джек зажег свечи, встал на колени и принялся смешивать ингредиенты — сначала резал бритвой, потом растирал в ступке. Одни превращались в цветную пыль, а другие — в густую пасту. Ртуть потемнела и начала отливать зеленым. Джек работал терпеливо, ощущая прилив сил. У него не было ни лазурита, ни марены, ни малахита, но он надеялся, что остального хватит.

Химикаты немедленно вступили в бурную реакцию; испарения и запахи наполнили склеп. Банки стояли в ряд, совсем как бутылки, на которых играла Бет, и облачка пара смешивались и переплетались. Джеку показалось, что его голова наполнилась искрами, как будто внутри черепа пенилось шампанское. Он знал, что находится на пороге открытия. Скоро он узнает все об утраченном языке и воплотит в жизнь мечты об идеальном наречии, которому не нужен перевод; все, что он так надеялся найти в манускрипте — и что нашел. Универсальный переводчик, око истины, ключ к сердцу и подлинной сути вещей.

Склеп наполнился ритмичным гулом, дымки начали извиваться. Банки дрожали, пока Джек расставлял их по местам, огоньки свечей принялись танцевать, когда он закрепил их под колбами. Усиливающийся жар, меняющиеся цвета. Одни смеси посветлели, в других колбах остался твердый осадок. Джек потуже затянул веревки и добавил несколько подпорок.

При мысли о новых возможностях у него кружилась голова. Переведенный русский фильм, единообразная теория поля, набросанная на салфетке. Неразбериха отношений между Бет и ее родителями, романтические трагедии — если все это случится снова, он будет готов. Он наведет машину на самого себя и предложит остальным посмотреть; он поймет, и его поймут. В голове кружились сонмы мыслей, пока он наблюдал за оживающей машиной.

Эликсиры кипели, испуская розоватый или синий дымок. В склепе клубились пьянящие испарения. Джек включил проектор, и мерцающий свет запрыгал меж банок и зеркал. Колбы с жидкостью преломляли и окрашивали лучи, а призмы расщепляли и воссоединяли. Машина представляла собой клубок света посреди темноты. Джек провел по лучу рукой и почувствовал тепло.

И все-таки где-то он допустил ошибку: свет был тусклым и непостоянным, лучи дрожали. Возможно, конечно, такова зыбкая природа истины. Джек повозился с ингредиентами, поправил всю конструкцию, помешал эликсиры. Но как бы он ни поворачивал зеркала и призмы, как бы ни расставлял линзы, сколько бы свечей ни зажигал, искомого луча не было. Стеклянная тарелка оставалась темной и грязной. В машине чего-то недоставало.