После измены. Буду счастлива снова (СИ)

– Дозвонятся, не бойся. Идем, а то я тебе укольчик со снотворным поставлю, тогда проспишь сутки.

Она пугает, я знаю. Но может так сделать. Покорно иду к сыну в спальню, укладываюсь рядом с малышом. И молюсь. Пока не проваливаюсь в суматошную липкую дрему.

Позвонили только вечером. Сутки прошли, как Руслан пропал. В доме Германа и Эли собрались все, кому не равнодушна судьба Руслана. Ходят молча, как тени, или сидят. Женщины готовят на всю ораву ужин. Даже детишки играют тихо, или жмутся к нам.

Звонят на мой телефон, Герман вперед меня успевает взять. Слушает, сдвинув черные брови, а мы все застыли, глядя на него. Ничего хорошего он не услышал, раз не появилась улыбка на напряженном лице.

– В город надо ехать. На опознание…

Дальше я не слышу, меня будто мешком оглушили и выключили свет.

Глава 40

– Герман! Кто же так новости сообщает? — сначала слышу голос Элины, и сразу резкий запах нашатыря. — Катюша, давай, приходи в себя… надо тебя осмотреть, мне кажется, что ты…

– Я здесь, – шепчу, прокашливаясь. — Руслан…

На глаза набегают слезы, сердце щемит, кладу руку на грудь. Думать не хочу о плохом.

– Мы уже опознали, по фотографии, из полиции прислали. Это он.

От слов Эли снова накатывает тьма, руки–ноги отнимаются будто.

– Да жив он! — гаркает Герман. — Просили приехать и опознать живого, но сильно избитого. В больнице он городской. Эх, Эля, на меня ругаешься, а сама чуть снова Катю в обморок не отправила.

Я привстаю. Ехать надо. Я в гостевой комнате, на кровати лежу, поэтому так тихо, детей не слышно. Эля не дает сразу встать с кровати, считает пульс, задает вопросы.

– Голова не кружилась в последнее время? Не тошнило? На соленое не тянет, или на колбасу, например? Когда были критические дни?

– В этом месяце не было еще… забыла, когда должны. Дома календарик есть, там отмечаю.

Вдруг вспоминаю, что на яблоки тянет, причем хочется их подсолить. И пару раз поташнивало, я думала, что стресс, мы с Германом готовили базу к открытию лыжного сезона, работы было много, боялась, что не успеем.

– Яблоки соленые, говоришь? — смеется сестра мужа. — Ну, кажется мама Ника дождалась внученьку! Поехали, обрадуем папашку.

Я не верю своим ушам. Не может быть… или может?

– Как обрадуем? Руслан в сознании? Как он? — я готова сейчас же бежать к любимому.

– Все нормально, в сознание пришел, всех помнит, все видит. Правда одним глазом, второй заплыл, – успокаивает меня Герман, подавая руку и помогая встать. — Вот только маму Нику надо дома оставить, а то снова приступ случится. Или истерика.

Мы выходим из комнаты, я шепчу Эле, чтобы не сказала маме Нике о предполагаемой беременности, нужно удостовериться сначала.

– Сдашь анализы в городской больнице, там видно будет, – успокаивает меня.

Мама Руслана просилась с нами, всхлипывая и вытирая платочком мокрые глаза. Она все причитала — за что нам такое, мой сыночек никому зла не сделал. Эля пригрозила ей, что уложит в соседнюю с Русланом палату, если не успокоится.

– Мам, ну вот куда тебя такую? Руса расстраивать? Успокойся, все нормально. Через месяц его мордашка заживет. Главное — он жив! А ты лучше мальчишек спать уложи, расхулиганились.

– Я помогу, – подхватывает на руки Данилку младшая сестра, Алина. — И уложу, и приберусь. А вам удачи!

Мы собрались выезжать, но мама Ника стала беспокоиться, что с отоплением что–то не то в нашем доме. На улице мороз и нужно было проверить, все ли работает, пришлось заехать домой. Без Руслана дом осиротел будто, нет его громкого веселого голоса, нет смеха. И самого нет, огромного и сильного.

Герман проверяет котел, все работает исправно и в доме тепло.

– Может, подождем до утра? — вдруг говорит Эля. Она зевает в кулак, устала.

Да все устали.

– Да можно, нас все равно не пустят в больницу ночью, – поддакивает Герман и смотрит на меня.

Он почти не спал за двое суток. То искал моего мужа, то помогал полиции. И до города путь не близкий. Я сдаюсь.

– Давайте поспим. Руслану, наверное, снотворное дали, так что…

Думала, не смогу заснуть, легла на кровать просто, но только глаза закрыла будто, как Элина уже треплет меня за плечо.

– Катя, уже седьмой час, пора ехать. Вставай, я тебе чай свежий заварила.

Меня мутило, даже чай не хотелось, но Эля заставила съесть пару тостов с клубничным джемом и выпить стакан чая с лимоном. Потом вытащила пару яблок из холодильника, чтобы взять с собой.

– Соли прихватить? — усмехается, а я качаю головой.

Так погрызу.

Мне не верится, что беременна. В прошлый раз я прошла семь кругов ада, чтобы зачать. А сейчас, мы даже не планировали, да и я пила таблетки противозачаточные. Но хотела поговорить с мужем об еще одном ребенке.

В больницу приезжаем в девять утра и нас все равно не пускают к Руслану. Он спит, и обхода не было. Герман пытается доказать врачам, что мы приехали опознать пострадавшего, но нам советуют в этом случае дождаться следователя.

– Я его жена, – чуть за грудки не хватаю мужчину, который загородил дверь. — Я же имею право…

– Ну, еще неизвестно, какая вы там жена, не опознали. Пациент поступил к нам без документов.