После конца

Проснувшись, однажды утром, она увидела в окне хлопья снега, огромные, сотканные из миллиона снежинок ,они кружились медленно и величественно. Они показались ей прекрасными. Была суббота, шесть утра. Катю не нужно было вести в садик, Маша не стала будить ребенка в такую рань и оставила ее спать, а сама решила, насладится, столь приятным зрелищем. Одевшись, она вышла на опушку, ловя снежинки в ладошки, и запрокидывала голову, как в детстве. Раскинув руки в разные стороны она смотрела глубоко в небо и пыталась разглядеть начало появления столь удивительных созданий, она как и в детстве находила это мерное кружение волшебным. Стояла тишина. Она помнила, что во время вот такого снегопада всегда была тишина, а небо имело какое то розово -серое свечение. Маша кружилась, закручивая снежинки в свой танец, и даря им еще несколько секунд, прежде чем они упадут и растают, на еще не до конца остывшей земле. Она вспомнила себя маленькой девочкой идущей из школы с ранцем на спине, ощущения были столь похожими, что закрыв глаза картина прошлого заполнила виденьями ее память. Резко наткнувшись на неожиданное препятствие, она очнулась от своих грез. Перед ней стоял Синицын. Он появился будто из ниоткуда, минуту назад его еще не было и вот он рядом. Маше стало, как то не по себе.

-привет, Дима, ты напугал меня.

Он смотрел ей в глаза, и создавалось впечатление, что он хочет прочесть ее мысли. Маша пошла по тропе к краю опушки.

-извини, я не специально, гулял, смотрю ты, такая счастливя, что то случилось?

-почему должно, что то случится, просто снег, просто воспоминанья нахлынули, просто хорошо

-Маркус, бросил тебя, а ты все равно радуешься. Странная ты Маша.

Она остановилась, его слова выбили ее из приятного состояния и больно резанули по сердцу. Ее голос стал металлическим

- это не твое дело, к тому же мы никогда не были парой, я уже говорила тебе

-зачем ты мне врешь, это же очевидно, вы были так счастливы, до того как тебя выкрал Шереметьев, а потом Маркус видимо не смог смерится с тем, какой грязной ты стала. Я понимаю его.

Чуть помолчав добавил он.

Маша оторопела и посмотрела на него обалдевшими глазами, она в начале, даже не нашла, что сказать.

-Дмитрий, отойдите от меня и никогда больше не подходите. Я не намерена выслушивать оскорбления.

Он как то криво улыбнулся, и она заметила в его глазах безумное свечение

-ты падшая, грязная женщина, он брезгует тобой, и это понятно, и не смей мне указывать, что я должен делать, тебя вообще недолжно быть в живых, и уже давно, но ты решила жить дальше

Его лицо исказила гадкая гримаса. Маше показалось, что все волоски на ее теле встали дыбом, холод сковал движения, в голове что то зазвенело. Все встало на свои места. Сознание , как картинки вырывала воспоминания из памяти, о разговорах, встречах и действиях. В двадцать сем лет он был абсолютно одинок. У него мать умерла очень рано, и никто не знал при каких обстоятельствах, возможно это и послужило той точкой отсчета, и было той трагедией в раннем возрасте. Никаких связей с миром на материках, он все время плавал и с удовольствием отказывался от отпусков, знакомые у него только на буксире, близких друзей до сих пор не завел, ему некого оплакивать, не о ком вспомнить. Только мать вызывает до сих пор бурю эмоций, которые он искусно прячет. Как же раньше, это не сложилось у нее в голове, все было перед носом. Перед ней был их маньяк, этот жестокий, хладнокровный убийца, что прекратил столько жизней таким чудовищным образом, а она была одна и уже достаточно далеко от дома. Они стояли на краю опушки, с одной стороны был обрыв, с другой лес. Маша оглянулась, кричать в такую погоду, да и еще так далеко от поселения, было бессмысленно, падающий снег заглушал и более сильные звуки. Первый порыв был побежать, но он предвидел, и одним махом сбил ее с ног, прижал к грязной, мокрой земле, и что то вколол в шею. «Странно» – подумала Маша «про укол в шею не было ни в одном из отчетов» и погрузилась в темноту.

Пробуждение было крайне неприятным, в висках стучало, во рту горьковатый привкус и тошнота. На секунду Маше даже показалось, что она все еще в подвале у Шереметьева, но всего лишь на секунду. Потом она вспомнила. Ужас охвативший ее не поддавался сравнению и описанию. Судорожно глотая воздух, она открыла глаза, серый бетонный потолок, маленькое окошко сбоку. В комнатке был полумрак, того света что попадал туда, было не достаточно, попыталась приподнять голову и оглядеть помещение, но не смогла. Она была распята на кровати, вокруг головы был плотный ремень, прочно удерживающий ее на месте. Где то скрипнула дверь, и над ее головой склонился Синицын.

-ты, придурок, что ты творишь, у меня же маленькая дочь!

-не хами, я помню, я позабочусь о ней

У Маши перехватило дыхание, мысль о том, что этот гад подойдет к ее дочке, привела ее в состояние паники, от беспомощности стало темнеть в глазах. Сильный удар вернул ее в сознание

-не смей отключатся, шлюха, сегодня ты за все заплатишь